— Чем занимаешься? — Услышала я в трубке мамин голос — Бездельничаешь?
— Чем же я ещё могу заниматься? Вот думаю, что подарить Машке на свадьбу.
Ох, зря я это сказала, сейчас начнётся!
— Вот — вот, даже эта лахудра Машка нашла себе мужа, а ты….
— Ма, не начинай. Замуж мне пока не хочется.
— А вот именно тебе стоило бы над этим задуматься. Ты ведь совсем не приспособлена к жизни! Учиться ты не хочешь, работать — тоже. Скажи мне, как ты собираешься жить дальше? У тебя только один выход — удачно выйти замуж.
Я сразу же поняла, к чему она клонит — точно наметился ещё один потенциальный жених, какой — нибудь неженатый сын очередной знакомой. Наверняка очень положительный, надёжный и твёрдо стоящий на ногах. Спрашивается, если он такой замечательный, то зачем ему вся эта головная боль?
— Ма, это подождёт.
— Нет, — возразила мама — не подождёт. Молодость проходит очень быстро. Еще несколько лет и тебе уже не на что будет надеяться. Сейчас твой отвратительный характер и твою заурядную внешность можно компенсировать молодостью, а потом будет нечем.
— Спасибо, мамочка, ты всегда знаешь, как меня ободрить и поддержать в трудную минуту.
Мама бросила трубку. Почему — то мы с ней не можем долго разговаривать — всегда ссоримся и раздражаемся.
Мне всё труднее и труднее находиться на Земле. Здесь я кожей чувствую бег времени. За четыре земных года я прожила лет сорок — пятьдесят. Почему же я не устала за это время от жизни. Моё физическое тело — тело двадцатилетней девицы, но на самом деле я пожила гораздо дольше. Я жила в разных мирах и одновременно находилась здесь, на Земле, но я не состарилась. Смиг — наш Наставник прожил восемь тысяч лет, но и он не состарился и не устал от жизни. И я вывела для себя формулу — не хочешь стареть — постоянно ищи в жизни что — то новое, что — то, чему можно вновь и вновь удивляться. Я не ощущаю бега времени, потому, что, как ребёнок постоянно нахожу чему удивиться. Но это всё там — на Базе, в других мирах, а здесь на Земле время берёт надо мной верх. Меня всегда тянет в свой родной и привычный мир, но я не могу здесь долго находиться…
Короче, я вышла на балкон, глотнула свежего, прохладного воздуха и отправилась обратно, на горячую, как сковородка, Тартру.
Никто, конечно, не заметил моего отсутствия — все крепко спали. Спали?
Когда я попыталась заглянуть в их сны, то обнаружила, что все они, кроме Шарта, отсутствуют. Не одну меня, значит, доконала эта жара. Я улыбнулась. И тут они все появились. Не знаю, где они были и как долго, но здесь прошёл лишь короткий, как вспышка света, миг.
Наступила, наконец — то ночь, и мы вновь отправились путь. Раскалённый воздух обжигал горло, постоянно хотелось пить, а вода уже закончилась. Мы старались отвлекаться на посторонние темы, чтобы хоть как — то от мучительной реальности. Каждый думал о чём — то своем и поэтому никто сразу не обратил внимания на странные перемены внутри.
Первым это заметил Ирф. Он остановился, лицо у него было испуганным и удивлённым. До вершины оставалось несколько метров.
— Что это?! — Вскрикнул Ирф.
И тут мы все почувствовали это! Я даже не знаю, как это описать. Ощущение было такое, как — будто внутри меня кто — то надувает воздушный шар, и шар этот уже не помещается внутри — он гораздо больше меня. Нет, не так! Чужая, могучая энергия разрывала нас на куски и требовала выхода — это были наши скарры — существа, о которых мы знаем лишь понаслышке и которых почти никогда не чувствуем. Но в этот момент они словно сбесились.
— Если мы дойдём до вершины, мы просто перегорим, как лампочки — сказала я и повернула назад.
Нурги ничего этого не могли почувствовать и спокойно добрались до вершины. Увидев, что мы не собираемся продолжать подъём, они переглянулись и начали спускаться. А мы спешили побыстрее покинуть страшное место, и с каждым шагом неведомая энергия слабела. Вскоре всё прекратилось, и мы остановились.
Я уже знала, что на всех планетах горы — это своеобразные антенны, которые улавливают неведомую энергию космоса и распределяют её равномерно по всей поверхности. Не зря ведь древние помещали своих богов на самые высокие горы. А ещё, больше всего долгожителей живёт именно в горах, говорят, что из — за разряжённого воздуха, но дело не только в нём.
Но та энергия, с которой мы столкнулись, была иной, совсем иной. Раньше скарры ни на что так не реагировали.
— Что бы всё это значило? — Спросил Соф севшим голосом.
— Хотела бы я знать — сказала я.
Ари молчала.
— Надо получше расспросить нургов об этой горе, а ещё лучше — порыться, как следует в их головах — предложил прямолинейный и бескомпромиссный до тошноты Ирф.
— А я думаю, — сказала я — нам надо расспросить кое — кого другого. Я думаю, что он знает гораздо больше нургов.
Слава Богу, объяснять никому ничего не пришлось — все поняли, о ком я говорю.
Похоже на то, что днём температура была выше шестидесяти градусов, может быть, и все семьдесят, и ночь никак не могла остудить раскалившиеся камни. В темноте, в этом неподвижном, вязком воздухе мерещились разные ужасы. Может быть, эта планета давно умерла, а всё, что мы здесь видим — это галлюцинации, рождённые невыносимой жарой и отсутствием воды?
— Да нет же, — упрямо возразила Ари, — эта планета живая! Более того — у неё всё ещё только впереди. Это очень сильная планета, молодая.
— Ну, значит, она окочурится в молодом возрасте. — Раздражённо буркнул Ирф. Во всяком случае, человечество точно уже потихоньку уходит в прошлое. Может быть, я не прав? Тогда почему же они вдруг перестали размножаться? Каждый день их становится всё меньше и меньше.
Мне показалось, что он даже рад тому, о чём говорит. Эта планета довела его до белого каления. Теперь он окрысился на всех, даже на безобидных нургов и таргов, которые ни в чём перед нами не виноваты. Я даже готова была его поддержать, но не решилась — что — то карябало душу. Я посмотрела на идущих впереди нургов, и что — то больно кольнуло меня. Почему они должны исчезнуть?
Ладно, исчезли на Земле динозавры, так ведь динозавры — не люди.
Стоп, а почему погибли динозавры? Все! Никого не осталось, ни на земле, ни в море, ни в небе. Акулы, крокодилы, лягушки — ровесники динозавров пережили всё, а динозавры сдохли все до одного. Исчезли и большие, и маленькие, хищные и травоядные. Как будто кто — то просто уничтожил их всех до одного. Не могли они все просто исчезнуть. Никакие глобальные катастрофы не объясняют этого. Допустим, погибли на суше, а в море они куда делись? Исчезли крупные, а мелкие, почему не уцелели?
