— Простите, — холодно сказал Молния. — Армия обладает совершенной организацией. Потому она исполнительна, предельно точна и быстра. В ней все подчинено дисциплине и единой логике. Уклониться от точности выполнения нельзя.
— Даже вперед? — запальчиво спросила Надя. Она теперь стояла на подножке двинувшейся машины полковника.
— Даже вперед, — подтвердил Молния.
— Ну нет! Ребята с вами не согласятся!
— Строители, «ребята» и «не ребята», — солдаты наступающей армии. Их умение, энтузиазм, порыв должны служить делу выполнения общего плана. Один опрометчивый солдат мог бы погубить план наступления. Вы предлагаете ускорить движение? — Молния холодно говорил это, а сам думал, почему он так часто вспоминал об этой девушке и почему она снова попалась ему на пути?
— Конечно! — воскликнула Надя. — Агрегат может двигаться быстрее! Мы убедились в этом. Мы еще догоним Зыбко, которого вы перегнали, — и она улыбнулась Молнии.
Молния все же продолжал в прежнем сухом тоне:
— Двигаться быстрее — внести сумятицу во все связанные с путевым комбайном звенья. Запоздает подвозка шпал и рельсов. Будет внесена нервозность в работу обслуживающих механизмов и поездов. Техническая армия — это армия четко работающих машин. Нельзя заставить одну зубчатку вращаться быстрее.
— Пусть все зубчатки завертятся!
— Хронометр — идеальный механизм. Он станет одинаково негодным, будет ли отставать или уходить вперед.
Глаза Нади сузились:
— Рычаги, колеса!. А мы, а люди?
— Люди обслуживают машины.
— Неправда! Машины помогают нам!
Молния пожал плечами.
— Т огда уж лучше доставлять детали орудий на самолетах, а не прокладывать в пустыне пути! — с вызовом сказала Надя.
— Нет, — решительно возразил Молния и сразу оживился. — Напротив! Именно сейчас выгодно проложить через пески пути. Мы можем сделать это, пока заводы изготовляют детали орудий и сверхаккумуляторы. Я всегда мечтал пройти живым конвейером через пустыню.
— Живым конвейером? — растерянно переспросила Надя. — Мечтали?
— О новом городе, который вырастет на месте, с которого мы произведем залп. Разве зто плохая мечта?
Надя смутилась:
— Остановитесь, пожалуйста. Я соскочу.
— Подождите, — сказал Молния.
И Надя с удивлением услышала новую нотку в его голосе. Сердце у нее екнуло, и она почему-то жалобно попросила, чтобы машина сейчас же остановилась.
Надя старалась не смотреть на Молнию, когда он отъезжал, но потом она все-таки оглянулась. Оказывается, он смотрел ей вслед.
Правда, он сделал вид, что интересуется километровым столбом, только что установленным на месте. Он даже сверился с хронометром, в должное ли время появился здесь этот столб.
Надя побежала и слышала, как стучит у нее сердце… конечно, от бега стучит… Наконец Надя остановилась и огляделась. Как далеко они успели отъехать с Молнией!
Неподалеку в небо поднималась гигантская ферма крана на гусеничном ходу. Кран повернул свой хобот и снял с железнодорожной платформы стальную мачту. Надя любила эти ажурные конструкции, в них чувствовалась не только техническая целесообразность, но и тонкий вкус.
Около подножья крана визжала маленькая машинка, кончающая рыть глубокую яму. Рядом стояла девушка в комбинезоне, крепкая, широкая в кости. Низким повелительным голосом она отдавала приказания. Это была Ксения Матросова, подружка Нади, с которой вместе они записались в комсомольский отряд Аренидстроя.
Ксения, продолжая наблюдать, как кран ставит в яму основание мачты, чмокнула Надю в щеку. Потом ей пришлось выслушать, какой сухой и бесчеловечный Молния, и что — подумать только! — у него всю жизнь была мечта… а вообще он замечательный… вот если бы не считал строителей рычагами…
Подъехала цистерна с жидким бетоном. Пока Надя рассказывала Ксении про Молнию, яма была заполнена. Ксения приказала дожидавшемуся своей очереди прожектору направить в яму желтоватые лучи, заставлявшие бетон схватываться в течение нескольких минут.
Откуда-то доносилось пение.
К установленной мачте приближалась решетчатая коническая башня с колоссальным барабаном наверху. Он приходился как раз на уровне чешуйчатых изоляторов. Барабан медленно вращался, разматывая провода.
Девушки запрокинули головы. На площадке барабана, свесив ноги, сидел паренек и, глядя на солнце, распевал на итальянском языке чудесную арию. В руках у него были плоскогубцы и электропаяльник.
— Это он для меня поет, — шепотом сообщила Ксения. — Но я не обращаю внимания. На мужчин никогда не надо обращать внимания… И ты на Молнию тоже не должна…
И вдруг совсем рядом раздался резкий голос полковника:
— Что это такое?
Девушки так и присели. А монтер наверху переспросил:
— Що це таке? Так то ж каватына Альмавыво!
— Я не об этом спрашиваю вас, товарищ монтажник. Меня интересует, почему вы, нарушая правила безопасности, сидите на площадке, свесив ноги?
Девушки переглянулись, и Надя опрометью бросилась догонять свой далеко ушедший путевой комбайн.
— Винюсь, товарищ полковник! Забувся як дурень…
Ксения, упершись руками в бедра, смотрела наверх.
Автомашина начальника исчезла. Молния все-таки догнал Надю Садовскую, чтобы подвезти ее к переднему краю.
Машина с барабаном подъехала к мачте. Паренек-певец встал около проводов. Рядом с ним появилось еще двое. Площадка оказалась под самыми изоляторами. Монтажники прикрепляли к ним провода, которые красивыми волнами, перебрасываясь с мачты на мачту, тянулись к горизонту.
Машина начальника снова проехала мимо Ксении. Девушка с понимающей улыбкой проводила ее глазами.
Молния, довольный и помолодевший, смотрел по сторонам. Через пески в строгом порядке лавиной двигалась армия машин, преображая пустыню и осуществляя его мечту.
Одна из этих машин, с огромным ртом, похожая на гигантского крокодила, ползла по земле, заглатывая впереди себя песок. Позади машины ровной струей разливалась расплавленная магма. Её разравнивали катками, и она быстро застывала, образуя твердую глянцевитую поверхность. По готовому шоссе двигалась передвижная электростанция, питая энергией ползущую печь.
Глянцевитая лента дороги, так же как рельсы и натянутые провода, уходила за горизонт.
Молния услышал сзади себя звонок. Он повернулся и открыл крышку телевизефона.
— У экрана полковник Молния.
— Здравствуйте, товарищ полковник! Докладывайте.
— Есть доложить, товарищ уполномоченный правительства. Наступление идет развернутым фронтом. Пройдено двести тридцать два километра семьсот двадцать метров. Расхождений с графиком нет.
