- Это твое окончательное решение? - Мне давали возможность одуматься, оценить последствия своего поступка, но я уже не мог остановиться.
- Да.
- Но ты ведь еще не видел города!
- Видел я твой хренов город. Там на каждом перекрестке убивают людей!
- Это не мой город. К этому городу я не имею никакого отношения. Этот город сделали таким твои собственные соотечественники. Мой город находится за стеной. Разве ты не хочешь узнать, во что может превратиться твой собственный мир, прежде чем принять окончательное решение?
- Я его уже принял.
После моих слов огни мгновенно погасли. Мертвая тишина заполнила туннель. Казалось, сгустился даже воздух. Теперь я мог полагаться только на себя самого и неожиданно почувствовал огромное облегчение.
Вернувшись к товарищам, я кивнул в ту сторону, куда бежали погасшие теперь огни.
- По-моему, нам туда.
- Что там было?
- Что-то вроде путеуказателя.
- Но ведь мы только что пришли оттуда!
- Это ровным счетом ничего не значит, - устало проговорил я. - Здесь все может измениться в любую минуту.
- Куда именно был направлен указатель? - спросила Анна, внимательно всматриваясь в меня.
- На райский город! - со злостью проговорил я. - Если не действует кнут, ребенку предлагают пряник.
- О чем ты, Олег? Ты в порядке?
Конечно же, я был не в порядке, что-то сдвинулось в моем сознании в ту минуту, когда погасли огни, но афишировать это свое новое состояние я вовсе не собирался.
- Куда, собственно, вы собираетесь идти? Мы запутаемся в этих туннелях уже через несколько шагов.
- Попробуйте искатель. Он должен обнаружить на стене остаточные следы. Раз был свет, значит, была и энергия, питавшая его.
Я оказался прав. Стена, по которой несколько минут назад бежали огни, выглядела на экране ровной плоскостью, перечеркнутой линией темных пятен. Не составляло особенного труда определить любой поворот. Эти пятна тянулись в одну-единственную сторону. И хотя сейчас мы шли по тому самому направлению, которое нам указали, была и разница. Мы сами выбрали этот путь. Гифроновские указатели больше не работали.
Бластеры вновь превратились в ручки носилок, и мы двинулись в обратном направлении, которое очень скоро сменилось на противоположное.
Темная линия на экране петляла по стенам перекрещивавшихся проходов, и через некоторое время мы потеряли всякое представление о том, в какую сторону движемся.
Неожиданно линия пятен на экране закончилась. В том месте, где она окончательно исчезала, на стене белел какой-то квадрат. Я осветил его лучом фонаря - это была табличка с надписью на чистейшем интерлекте: "Здесь выход для всех желающих взглянуть на город".
У нас не было ни малейшего желания смотреть на город, но и выбора не было. Мы могли проплутать по подземному лабиринту не один месяц, прежде чем наткнулись бы на другой колодец, ведущий наверх. И, кроме того, слова Семена о том, что здесь все проходы ведут только к стене, могли оказаться истиной.
Спиральную трубу, перед которой белела табличка, кто-то снабдил перилами. Камни на каждом повороте спирали подрубили, образовав некое подобие благоустроенной лестницы.
Не хватало только билетной кассы, чтобы сходство со входом на развлекательный аттракцион стало полным. Примерно так выглядел вход в сталактитовые пещеры Нового Афона на Земле.
С минуту мы топтались перед ступенями, никто не хотел первым взойти на эту лестницу, хотя каждый из нас был уверен, что настоящей опасности здесь нет и быть не может. Причина наших сомнений крылась в инстинктивном сопротивлении рекламе - любой рекламе.
Еще на Земле, в пору юношества, я усвоил простую истину - настоящий товар не нуждается в рекламе. Чем больше и чаще расхваливали какую-нибудь вещь в рекламных рубриках, тем большее барахло вам пытались всучить.
- Нам надо подниматься наверх. По крайней мере, на улицах Липона мы сможем сами выбирать направление.
Никто не возразил, но лезть мне пришлось все-таки первым, таща за собой носилки Лании. Ни за что на свете даже на короткое время я бы не согласился оставить ее одну в этом месте.
Минут через двадцать подъем закончился. Вынырнув из подземного колодца, мы оказались на каком-то подобии смотровой площадки, вознесенной над улицей Липона на добрый десяток метров и обращенной своей смотровой частью, огороженной стальными перилами, к стене, отделяющей Новый город от остального Липона.
Во время нашего предыдущего выхода на поверхность мы тоже видели стену, но в том месте она казалась непрозрачной, словно заполненной белесым, непроницаемым туманом.
Здесь же стена была прозрачной настолько, что, казалось, ее нет вообще. Лишь по легкому искажению перспективы и струящемуся в районе стены, словно нагретому над асфальтом воздуху можно было догадаться о наличии в этом месте силовой преграды.
Тут было совершенно тихо. Никаких следов боя, никаких развалин. Видимо, в этой части Липона война запрещалась его настоящим хозяином, и город, лишенный своей главной составляющей, выглядел мертво, словно экспонат древнего музея.
Вначале Новый город не произвел на нас особого впечатления. Возможно, потому, что воспринимался как голограмма в хорошем кинотеатре.
Ну да, перед нами лежала панорама шикарных воздушных дворцов, презревших законы гравитации.
Колоннады, шпили, нескончаемые потоки воздушного транспорта между зданиями. Все как в заурядных фантастических фильмах, демонстрирующих города будущего.
И невозможно было понять, счастливо ли живут обитатели этого города, застывшие в неподвижных, отрешенных от всего позах на бесконечных лентах полупрозрачных транспортеров, уходивших на разные горизонты.
Жители фантастического мира, раскинувшегося перед нами, отдаленно напоминали гуманоидов. Мы были лишены возможности рассмотреть их в деталях, хотя до известной степени силовая преграда помогала нам в обзоре города.
Если долго всматриваться в одно и то же место панорамы, оно постепенно начинало приближаться к зрителю, укрупняя масштаб, словно осуществляя медленный наезд трансфлокатором на выбранный зрителем объект.
Но все равно толпы на улицах выглядели именно как толпы, и ничего нельзя было сказать об их составляющих. Очевидно, обзорный трансфлокатор имел свои оптические пределы или укрупнял лишь те предметы, которые создатели этого устройства желали показать нам подробно.
И все же, несмотря на шикарные общие планы, несмотря на немыслимое совершенство архитектуры, изобилие транспорта и роскошных витрин магазинов, этот город был болен.
Я не смог бы точно определить, почему у меня возникло такое ощущение. Может, виноваты были окна домов, во многих местах закрытые глухими металлическими шторами, словно их обитатели стремились возвести между собой и городом некую защитную преграду.
