— Хорошо вы сказали — про гадюк. Я тоже не смог это шипение вынести, потому и удрал оттуда, — он ткнул ложечкой в сторону объемника. — Как вы думаете, это правда, что хранилище с деньгами сгорело?
Он спросил меня почти теми же словами, что и старик на площади, и с той же точно интонацией. Оба они еще на что-то надеялись.
— Правда, — ответил я.
— И что теперь? — с отчаянием произнес он.
— А что теперь! — беспечно сказал я. — Выпустят новые деньги, в чем вопрос?
Лишняя пара ушей и глаз были мне совершенно ни к чему, значит, следовало побыстрее от них избавиться. Бармен между тем разбил яйцо, отделил белок от желтка, принялся колдовать над своим аппаратом, — он все делал механически, бросая пугливые взгляды то на нас, то на людей в холле. Бармен тоже на что-то надеялся.
— Вы так думаете? — воспрянул собеседник. — А ведь верно, должны новые деньги выпустить, как же иначе…
— Печатный станок не горит, в отличие от рукописей, — подтвердил я. — Вон там, снаружи, видите? — показал я ему. — Да-да, возле выхода из отеля. Двоих товарищей видите?
По ту сторону стеклянной стены все еще мозолили глаза Стайков с Вячеславиным. Что ж, ребятушки, выручайте.
— Один — крупный специалист по взрывному делу, — шепотом сообщил я. — А второй чего только не напечатал в своей жизни. Я уверен, они все знают. Если вы поторопитесь, то сможете расспросить их.
Несчастный человек был переполнен надеждой и потому попался. Он махом прикончил свой коктейль, сунул серебряную ложечку в нагрудный карман, встал и пошел к выходу, нетерпеливо ускоряя шаг. Едва он покинул нишу, я тут же опустил стальную штору, наглухо отделив бар от холла. Такие шторы были предусмотрены в каждой из ниш первого этажа: в ночное время с их помощью закрывали и опечатывали служебные помещения. Я проделал все это очень быстро, бармен и рта не успел раскрыть, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Теперь мы были одни. Поговорить с приятелем без свидетелей — что может быть естественнее? Надеюсь, никто на меня не обиделся… Когда я перелезал через стойку-аквариум, бармен пискнул:
— В чем дело, товарищ?
— Масс-турбо, — сказал я и подошел к нему вплотную. — Бесконтактное рукоблудие.
Он посерел лицом. Шея, впрочем, тоже посерела, и руки, и даже ногти, — человек будто пылью покрылся.
— Я не понимаю, о чем вы говорите.
Это было бы убедительно, если б не трусил он столь очаровательно. По-моему, он решил, что его явились убивать. Он, увы, ошибался. Я подмигнул ему:
— Речь о видеошарах, которыми вы снабжали некоторых любителей комиксов. Уникальная, штучная продукция. В магазинах не продается, тиражированию не поддается.
— Вы хотите взять что-то напрокат? — попытался разыграть он дурачка, но попытка не удалась.
— Речь о совершенно особенных видеошарах, после просмотра которых клиент берет хозяйственный нож и режет сотрудницу вашего отеля в массажном кабинете, — терпеливо объяснил я ему.
А также речь о том, подумал я, что империя комиксов с нежным именем «Луч», помимо прочего — не что иное, как финансовое прикрытие лабораторий Дэнди Голдфинча. Мне ли не знать это, если я самолично проводил счета на спецтехнику, еще когда числился у Матки в перспективных кадрах — в счастливую пору войны с наркодельцами.
А еще речь о том, что я собственными ушами слышал реплику, которую позволил себе один из заместителей Голдфинча на закрытом совещании семь лет назад. Было заявлено, что эффект жмури — это колоссальный прорыв в науке, какие случаются раз в столетие, и не использовать открывшиеся возможности просто глупо… И очень скоро всевозможные новинки из области психолучевых технологий посыпались нам в руки, как из рога изобилия.
Бармен затрясся. Это была агония.
— Признавайся, ты ведь на самом деле не бармен, а медик? — ласково спросил я. — Клятву Гиппократа, наверное, давал? Давно на старину Дэнди работаешь?
Он вдруг рванулся в подсобку. Куда, зачем? Нету там служебного выхода, малыш, я же первым делом это проверил! Я схватил его под мышки, посадил на стойку и для начала обыскал. Ни оружия, ни служебного удостоверения у него не было (что никаким образом не меняло дела), зато был ингалятор — наполовину полный.
— Это сукавстан, — заторопился бармен с объяснениями. — Ночные смены трудно даются.
Я положил стимулятор на табурет рядом с коробкой от Дим Димыча, после чего восстановил беседу.
— От кого ты получал психодислептики? Кто контролировал глубину эс-про у ваших подопытных мышек?
— Я не знаю никакого эс-про! — завизжал он.
Я сдвинул со стойки стеклянную крышку, и подследственный провалился задницей в аквариум.
— Контрастные процедуры, — заботливо объяснил я ему, — идеальное средство, чтобы привести нервную систему в порядок.
Я взял ледяной коктейль и вывалил белковую массу подследственному на темя.
— Обливаться важно с головой, не ограничиваться плечами и грудью, — сказал я. — Воздействуя на центральную часть мозга, мы восстанавливаем норму. Тот, кто возбужден сверх меры — успокоится, кто заторможен — ощутит прилив сил. Ну как, ты вспомнил, что такое эс-про?
— Эстетическое программирование, — простонал он, судорожно цепляясь руками и ногами за края аквариума.
Я вытащил его наружу и бросил на столик с посудой. Он ждал моих вопросов, не рискуя слезать на пол, но я не спешил. Я включил компрессор, подтянул один из пластиковых воздуховодов и спросил:
— Это какой?
— Меня заставили, — торопливо сказал бармен.
— Конечно, конечно, — рассеянно согласился я, разбираясь с переключателями.
— Я у них даже не в штате, — завибрировал он. — Через год мой контракт заканчивается…
Из воздуховода пошла струя воздуха.
— Кажется, джунгли, — сказал я, принюхавшись.
После чего засунул шланг собеседнику в рот.
Он попытался вытолкнуть наконечник языком, тогда я взял его щеки в горсть и свободной рукой дал компрессору полную мощность. Трубка заходила ходуном. Бармен вытаращил глаза, опрокинулся на спину, отчаянно хватаясь за мои руки, но я держал. Я не любил допрашивать, особенно с применением спецсредств, но меня и этому научили.
Нескольких секунд вполне хватило, чтобы нам подружиться.
— С кем ты был на связи? — задал я первый вопрос, когда он выбрался из осколков посуды. — Смотри, пожалуйста, мне в глаза. С господином Шугарбушем?
— Нет.
— Тогда с кем?..
…И он рассказал все, что мне было нужно. Профессиональных стукачей, как и палачей, легко допрашивать: их трусость основана на хорошем знании последствий. С врачами-убийцами — та же история, поэтому второй раз применять спецсредства не понадобилось.
