И тем не менее информация Вакса несколько удивила меня. Но что действительно встревожило, так это небрежное замечание лейтенанта Шантира во время очередной тихой вахты, когда я читал книгу по шахматам.
- Просто удивительно, сэр, что ваши гардемарины не очень-то усердно отрабатывают свои штрафные баллы.
- Что вы имеете в виду?
- Вчера я выпорол одного из них, потому что он набрал десять. Мог бы поднатужиться и отработать их. На каждый штрафной балл уходит не больше двух часов.
- Кто же был этот гардемарин? - спросил я, сосредоточившись на ферзевом гамбите.
- Мистер Кэрр. Я наказал его за лень. А вы, командир, сторонник более жестких действий или более мягких?
- Ни то, ни другое, - ответил я, встревожившись. - Обращайтесь к своему чувству справедливости, - Я сам назначил Дереку семь баллов за то, что он пытался задушить меня, и не забыл записать их в журнал, когда вернулся на корабль. Но, наученный горьким опытом, он вряд ли стал бы зарабатывать еще. - Сколько баллов у него было?
- Одиннадцать. - Странно. Никогда не думал, что Дерек может вести себя столь опрометчиво.
- Интересно, в чем же он провинился? - Я потянулся за журналом, заранее зная ответ. Чтобы выпороть Дерека, лейтенанту не надо было назначать ему штрафные баллы. Он просто послал бы его к мистеру Шантиру с приказом о наказании. А вот первый гардемарин такого приказа отдать не мог. В его власти было лишь записывать штрафные баллы, которые, если их назначать достаточно быстро, приводили к такому же результату.
Я бегло просмотрел записи, сделанные офицерами во время вахт. "...Мистер Кэрр, небрежность в содержании личных вещей. Мистер Таер назначает один штрафной балл. ...Мистер Кэрр, нарушение субординации, два штрафных балла от мистера Таера". Почему Дерек не отработал их? Я стал дальше листать страницы. "...Мистер Кэрр, неудовлетворительное состояние формы, два штрафных балла от мистера Таера. ...Мистер Кэрр, пренебрежение служебными обязанностями, два штрафных балла от мистера Таера".
Вот оно в чем дело. Таер назначал штрафные баллы быстрее, чем Дерек мог их отработать.
Я решил не вмешиваться. Дереку не повезло, Таер, новый старший гардемарин, демонстрировал на нем свою власть. Я, как ни старался, не мог выкинуть этот инцидент из головы, да и не только этот, потому что сам совсем еще недавно был гардемарином. Встретившись на вахте с Алексом, я заметил в нем растерянность и озабоченность. И вдруг подумал о том, что с некоторых пор встречаюсь с ним только на вахте и за ужином, да и остальных гардемаринов вижу редко. Я надеялся что-то узнать у Алекса, но у него была наша флотская школа. Дела кубрика только в кубрике.
Во время синтеза делать почти нечего, навигационные проверки не нужны, данных на экранах нет, остается только наблюдать за системами жизнеобеспечения: рециркуляции, гидропоники, энергоснабжения. Размышляя над ситуацией в кубрике, я стал следить за появлением новых записей в журнале.
Дерек, Алекс и оба кадета быстро набирали штрафные баллы. У Алекса за три дня их накопилось семь, и еще два появилось у Дерека. У Паулы и Рики на двоих было шестнадцать.
В нарушение всех правил я отправился прямо к Филипу Таеру:
- В кубрике все в порядке, мистер Таер?
Он весело улыбнулся:
- Все хорошо, сэр. Я держу их в руках. - Выглядел он, как всегда, великолепно. Изящный, стройный и до того красивый, что даже страшно.
- Вы работаете с хорошими офицерами, мистер Таер.
- Да, сэр. Им только надо напоминать, кто главный, и мне это удается. - Его невинные голубые глаза смотрели на меня с затаенным вопросом. Что-нибудь не так, сэр?
- Нет, ничего, - быстро ответил я, зная, что нарушил неписаные правила, командиру не положено вмешиваться в дела кубрика.
Когда я возвращался после ужина из столовой, меня остановила доктор Убуру.
- Вам известно, - спросила она, - что на этой неделе ко мне обращалась Паула Трэдвел?
- Нет.
- Так я и думала. - Она помолчала, пока мы поднимались по лестнице.
- А в чем дело, доктор? Вы можете ответить, не нарушая правил вашей этики?
- У нее была истерика. - Убуру посмотрела мне в глаза.
- О Господи. - Я ждал продолжения, но Убуру молчала.
- Что послужило причиной?
- Я поклялась не говорить вам, - ответила она. - Прежде чем пациентка мне все рассказала. Я судорожно вцепился в перила:
- А если я прикажу?
- Я не подчинюсь, - спокойно ответила она и улыбнулась. От улыбки ее темное лицо потеплело. - Я не хочу лишних проблем, командир. Просто поставила вас в известность.
- Спасибо. - Я пошел к себе в каюту и лег на койку. Мне так не хватало визитов шефа. Он относился ко мне по-прежнему дружелюбно, старался помочь, но сохранял дистанцию.
Следующую вахту я дежурил с лейтенантом Кроссборном. Мы долго молчали, потом наконец он попытался завязать разговор. Я слушал его рассеянно мысли были заняты другим, но, как только он заговорил о Шахтере, насторожился.
- Кто проявил себя лучше всех, когда бунтовщики прорвались на борт?
- Мистер Вышинский. Он был просто незаменим, и Вакс Хольцер, - ответил я досадуя. Надо же! Привязался.
Следующий вопрос вернул меня к реальности.
- А что заставило вас пустить на корабль десяток людей, одетых в скафандры? Я язвительно бросил:
- Это допрос, лейтенант?
- Вовсе нет. Но случай просто из ряда вон. Я веду дневник и записываю туда все важные события. Если вы настаиваете, могу переменить тему.
- Не надо. Сожалею, но я допустил ошибку, пустив их на корабль.
Моя откровенность, казалось, обрадовала его.
- Должно быть, это был ужасный день.
-Да.
- Я веду записи каждый вечер, - сказал он доверительно. - Излагаю в дневнике свои чувства и мысли.
- Для вас это, видимо, отдушина, - сказал я с отвращением.
- Написано неплохо, но никто не читал, только мой дядя.
- Он литературный критик? - спросил я из вежливости.
- Нет, но сведущ в делах флота. Возможно, вы о нем слышали? Адмирал Брентли.
Еще бы не слышать. Адмирал Брентли возглавлял Оперативное командование флота в Лунаполисе, а этот Кроссборн был его ушами! Сердце у меня упало.
- А записи о Шахтере вы уже сделали, лейтенант?
- О да, - скромно ответил он. - Все это так трагично. Уверен, дядя прочтет с интересом.
Я замолчал, кипя от возмущения. Потом пожал плечами. В Адмиралтействе и без дневника мистера Кроссборна знали, что я натворил.
Но через три недели я понял, что необходимо действовать. Мистер Кроссборн оставил в покое Шахтера и стал расспрашивать о казни матросов Таука и Рогова. В то же время мои гардемарины и кадеты окончательно пали духом. Алекс буквально кипел от ярости. Со мной держался вежливо, а с другими то и дело срывался. Дерек выглядел подавленным и усталым.
