— Заметно.
«Да объясните наконец, о чём вы говорите?»
Вот теперь её мощный мысленный голос звучал сердито. Хорошо. Очень хорошо!
Гнев ей сегодня понадобится.
— В твоём генотипе есть... участки, которые крайне агрессивно отреагировали на попытку их клонировать. И они, к сожалению, не дополнены теми, которые должны были бы обеспечить восстановление повреждений силами самого организма. Наверное, эта часть потерялась в процессе смешения крови... Похоже, чего там только не намешано.
Олег прикусил язык. Вообще-то он примерно представлял себе, от кого мог прийти такой генетический рисунок, но... Но считалось, что дети арров и других рас не выживают, если их не воспитывают сами арры. И если это будет зависеть от Олега, он сделает всё возможное, чтобы остальная Вселенная продолжала так считать. И вообще, это уже дела другого вероятностно-временного среза.
— Суть в том, девочка, что это навсегда. Можно попробовать сделать кибернетический протез, но я здесь не специалист... И не знаю, удастся ли вживить тебе искусственные нервные окончания.
Молчание. До неё постепенно начало доходить. И по мере того, как мысль укреплялась в голове, рос страх. Олег был вынужден заслониться от слепого, беспросветного ужаса, от отчаяния, от какого-то странного отупения, которое было хуже всего.
«Снимите повязку».
— Ещё не время...
«СНИМИТЕ».
Олег осторожно снял с её лица тонкую плёнку, испытав при этом некоторое чувство облегчения. Ей сейчас лучше бояться, сердиться, отдавать приказы, чем...
«Зеркало».
Он протянул девушке заранее приготовленное зеркало.
Ей потребовалась почти минута, чтобы глаза наконец сфокусировались, но потом... Наталья посмотрела на себя в безжалостную отражающую поверхность, и Олегу оставалось лишь молча хмуриться, когда её пальцы бессильно разжались. Если бы был способ, хоть какой-то способ помочь ей...
Ни от кого другого из бесконечной череды своих учеников Посланник бы не потерпел такого. Ну, испортила мордашку. И что? У тебя что, внешность — единственное достоинство? Вставай и дерись, дура! Твой мир уничтожают!
Но для Натальи её внешность значила куда больше, чем просто красивая мордашка. И дело не в том, что почти всю сознательную жизнь девушка была топ-моделью. Именно на этом, на своей сверхъестественной красоте, на лице, при виде которого у окружающих захватывало дух, она сосредоточила центр своей внутренней защиты. Вопреки всему, что эта проклятая внешность с ней сделала. Вопреки насилию, домогательствам, зависти, оскорблениям, вопреки всему своему дурацкому миру. Она — красавица. Любая другая давно бы прокляла собственное лицо, съёжилась, попыталась стать незаметной серой мышкой. Но она — Belle. И скорее небо обрушится на грешную землю, чем она станет чем-то меньшим!
Это была холодная, всепоглощающая ярость, чем-то сходная с той, что заставляет некоторых женщин через полмира выслеживать обидчика... или же мстить всем мужчинам, встречающимся на их пути. Она была красива, и никто, никогда, ни при каких условиях не заставит её от этого отказаться! Что бы они ни делали, это не заставит её отказаться от себя!
Она выстроила вокруг собственной внешности свою личность, положила её в основание всех своих привычек. Она относилась к внешности с рвением религиозного фанатика, она превратила лицо и фигуру в идея фикс, в некий залог своей внутренней силы и душевного спокойствия.
Я — Belle. И путь они все этим подавятся!
А теперь всё это было уничтожено.
Олег не боялся, что потеря смазливой мордашки окажется непосильным ударом для стальной души этой юной женщины. Нет, он слишком хорошо её знал. Потеря мордашки всего лишь спустит с цепи всех её внутренних демонов, до того прочно запертых в подвалах памяти. Выпустит наружу то, что даже при изложении в безликих канцелярских терминах заставило циничного киллера Юрия несколько часов метаться от стенки к стенке в бессильной ярости. То, что вполне могло уничтожить и личность её, и рассудок.
Она свернулась калачиком и заплакала. Тихие, судорожные рыдания, почти без слёз, раздирающие кутающееся в простыню тело. К любой другой Олег бы подошёл, попробовал обнять, успокоить. Но здесь такие действия принесли бы только вред. Поэтому он лишь сидел рядом, самим своим присутствием давая девушке понять, что та не одна. Что кому-то не безразлично, что с ней.
Natalie успокоилась удивительно быстро, быть может потому, что и не пыталась подавить «недостойное» проявление чувств. Затихла, зажмурившись, повернувшись к нему спиной.
«Вы знаете, что меня дважды пытались облить кислотой?»
— Нет. — Он почти уже не надеялся на улучшение состояния Натальи, но голос его звучал ровно, приятно, а лицо оставалось совершенно безмятежным. Будто они вели светскую беседу на официальном приёме. — Но я не удивлён. Планета разнузданных дикарей.
Посланник довольно часто отпускал подобные комментарии в отношении Земли, так что ученики научились воспринимать это как нечто вроде внутренней шутки. По идее, столь бестактное замечание должно было заставить Natalie почувствовать себя... среди своих. Посланнику решительно не нравилось, что девушка, сама того не замечая, сжалась в максимально удалённом от него углу, точно в любую секунду ожидая нападения.
Сейчас она немного расслабилась.
«Х-мм».
Вновь подняла зеркало, на этот раз вглядывалась в него несколько минут, с сознательной беспощадностью впечатывая в память все ужасные подробности. Олег почувствовал, что ему не хватает воздуха, и только тогда сообразил, что задержал дыхание. Может быть, небольшое ментальное вмешательство? Да разве тут небольшим отделаешься...
«Понадобятся маски. Пожалуй, для начала стоит попробовать что-нибудь в венецианском стиле. Или голубой хрусталь? — На мгновение мысленная речь прервалась вспышкой боли, но Belle тут же взяла себя в руки. — Так что там у нас с передачей данных на Землю?»
— Сейчас я этим займу... Стой! Куда! Лежать! Лежать, я кому сказал! Куда ты собралась в таком состоянии? Да тебе ещё выздоравливать и выздоравливать!
«Не мельтешите, учитель. Всё равно данные надо передавать мне, вы там всё перепутаете. Где одежда?»
Простыня упала к длинным, стройным ногам.
— Какая одежда? Ляг, пожалуйста, сделай милость. Я не затем столько работал, чтобы ты вот так запросто загнала себя до смерти. Да имей же уважение к искусству исцеления, женщина! Следуй инструкциям врача!
Упёрла руки в боки, подбородок вздёрнут. Немного шатает, но всё равно смотрится очень упрямо.
«Пойдём по классическому пути, учитель. Либо вы мне отдаёте одежду, либо я отсюда выхожу голышом. Итак?»
