Ознакомительная версия.
– Это жестоко! – возмущенно воскликнул Василис.
– Я знаю, – ответил Штольц, вложив в эти слова весь имевшийся у него сарказм.
– Каждый человек имеет право на одиночество!
– Жду тебя завтра утром, Василис, – усмехнулся Штольц.
Видеоком пропел короткую мелодию отбоя.
Василис посмотрел на прикрытый видеопроектором объектив видеокома, слез с кровати, прохлопал босыми пятками по полу и, сняв с объектива насадку, в сердцах зашвырнул ее в соседнюю комнату.
– Спрашивается, чего ради я старался? – изрек он и, заглянув в объектив, скорбно развел руками.
Тяжелую утреннюю дремоту расколол звонок.
Сначала Зараеву показалось, что это во сне, но, когда он открыл глаза, в дверь снова коротко, но требовательно позвонили.
Зараев с трудом оторвал от смятой подушки тяжелую голову.
– Кого там в такую рань, – недовольно пробормотал он, проведя по горячим губам сухим, похожим на наждачную бумагу языком.
Звонок тренькнул еще раз.
Зараев встал, натянул черные, продранные на коленях спортивные штаны и пошел открывать.
За дверью стоял невысокий, худенький, аккуратно одетый юноша с черными, коротко остриженными волосами и большими очками с толстыми линзами на маленьком вздернутом носу.
– Тебе чего? – хриплым спросонья голосом спросил Зараев.
– Мне Геннадия Константиновича Зараева.
– Ну, я Зараев.
Юноша удивленно дернул левой бровью.
– Я корреспондент газеты «Утренний Курьер». Валентин Селимов. Я хотел бы взять у вас интервью.
– Интервью? – Зараев наморщил лоб, стараясь сообразить, по какому поводу он мог бы дать интервью. Воспаленный, гудящий, а временами даже позвякивающий мозг напрочь отказывался мыслить. – Послушай, Валь, сгоняй за пивком. – Зараев заговорщически подмигнул корреспонденту. – Тогда и поговорим.
По лицу корреспондента скользнуло удивление.
– Хорошо, – согласился он. – Я быстро.
И, повернувшись к Зараеву спиной, запрыгал вниз по лестнице.
Первым делом Зараев прошел на кухню и долго, отдуваясь, прямо из-под крана пил холодную воду. В комнате он открыл пошире окно, чтобы выветрить тяжелый, застоявшийся, спертый воздух, наполненный табачным смрадом и спиртовым перегаром. На неубранную кровать он набросил узкое зеленое в пятнах покрывало. Собрал раскиданные по углам бутылки и, проверив, не осталось ли в них чего, аккуратными рядками составил под столом.
Снова позвонили в дверь – вернулся корреспондент. Зараев с чувством глубочайшего облегчения увидел у него в руках упаковку с шестью банками пива.
– Проходи! Проходи, гость дорогой! – широко распахнул перед ним дверь Зараев.
Валентин прошел в комнату, сел на указанный Зараевым стул и поставил пиво на стол. Незаметно от хозяина, он с удивлением и любопытством осмотрел убогую комнату, в которой не было ничего, кроме низкой кровати, стола с ободранной крышкой и колченогого стула, на котором он сидел. Полы были покрыты грязно-серым, давно не мытым линолеумом с черными полосами от резиновых подошв. Бледно-зеленые обои с незамысловатым геометрическим узором были где затерты до черного сального блеска, где ободраны, где расцвечены записанными на них телефонными номерами, именами и черными с коричневатым ободком кляксами от затушенных сигарет.
Зараев торопливо откупорил банку, слизнул языком выползшую из отверстия пену и с наслаждением размазал ее языком по нёбу. Пил он неторопливыми, мелкими глотками.
– Уф! – блаженно выдохнул он, отпив полбанки. – Жизнь снова обретает краски.
Зараев протер глаза ладонями и с любовью и нежностью посмотрел на своего нежданного благодетеля.
– А сам-то ты что? – забеспокоился вдруг он и широким, радушным жестом пригласил Валентина к участию в общем празднестве. – Угощайся!
Опорожнив банку, Зараев, раскинув руки в стороны, отвалился к стене. Похмельное напряжение ослабло, тело обрело привычную легкость, голова могла функционировать в привычном режиме, без перегрева.
– А курево у тебя есть? – спросил он Валентина.
– Вы просили только пиво, – растерянно хлопнул глазами корреспондент.
– Ладно, обойдемся.
Зараев запустил пальцы в полную до краев пепельницу и выловил из нее выкуренную на две трети сигарету. Прикурив, он сделал глубокую затяжку, выпустил длинную, плотную струю дыма и открыл вторую банку пива.
– Ну давай, что там у тебя?
– Я работаю в «Утреннем Курьере» на временной ставке, – нервно перебирая пальцами, начал Валентин. – Для того чтобы получить постоянное место, я должен сдать хороший материал. Я очень надеюсь на интервью с вами.
– И на какую же тему ты хочешь получить интервью? – усмехнулся Зараев.
– О вашем творчестве.
– Опоздал, Валя. – Затянувшись в последний раз, Зараев загасил окурок, отхлебнул пива и достал из-под стола большую картонную коробку. – Вот теперь мое творчество.
Он вывалил из коробки на кровать груду неокрашенных деревянных ложек.
– Вырезаю болванки для кооператива народного творчества. Об этом тебе рассказывать?
– Но вы же писатель.
– Был, да весь вышел.
– Четыре года назад в альманахе «Живое Слово» были опубликованы три ваших рассказа.
– Были, – согласно кивнул головой Зараев. – Первая и последняя публикация. С тех пор нигде ни строчки.
– У вас есть радио?
– Есть. На кухне. Музыки захотелось?
Валентин посмотрел на часы.
– Через 10 минут будет выпуск новостей. В нем сообщат, что вы получили ежегодную премию Академии искусств в области литературы.
Зараев, не выказав ни малейшего удивления, отпил пива и посмотрел на Валентина сочувственно, как на тяжелобольного.
– И откуда же у тебя такие сведения?
– Мой друг работает в Информационном центре Айрида. Он знает, как мне нужен сильный материал. Поэтому он и позвонил мне сегодня утром, пока о новости еще никто не знает, чтобы я успел взять первое интервью у нового лауреата. Я надеюсь, вы мне не откажете?
– Ну что ты! Ты меня сегодня просто спас, можно сказать, вернул к жизни! Вот только одна загвоздочка, – Зараев щелкнул пальцами, – я же ничего не публиковал в течение четырех лет. Неувязочка получается. Выходит, что твой дружок или чего-то напутал, или подшутил над тобой.
– Геннадий Константинович…
Зараев, призывая к вниманию, поднял вверх указательный палец.
– Давай-ка на «ты» и просто «Гена». Я ненамного тебя старше.
– Хорошо, – с покорной улыбкой согласился Валентин. – Ты не будешь возражать, если я включу диктофон.
– Включай, – с гримасой полнейшего безразличия произнес Зараев. – Только ничего у тебя из этого не выйдет.
Ознакомительная версия.
