Конечно же сыграла свою роль и странная заторможенность и медлительность, которая сковала обычно оперативных и расторопных парней Груздя. Насколько быстро и ловко расправились они с людьми Бобо Кварцхелии, настолько неповоротливо и бездарно сработали они в «деле у трясины», как это позже именовалось в криминальных хрониках. Скорее всего, главную роль в несвойственном им поведении сыграл Класус, который за все время боя не шевельнулся, а сидел, закрыв глаза и повернув лицо к наступавшим. Собственно, груздевцы и выстрелить-то успели всего три раза — дважды из ММР и еще раз из АКМ, но короткая очередь не нанесла никакого урона противнику, укрывшемуся за мерзлой глыбой болотистого грунта.
Так что Гендаль Эрккин, бретт-эмиссар Класус, Олег Павлович Табачников и Рэмон Ррай отделались легким испугом. Впрочем, справедливости ради следует признать, что у двух последних испуг едва ли был легким… Так что неудивительным было желание Рэмона Ррая снять стресс уже хорошо известным ему способом: поглощением прекрасного зиймалльского нектара, или «росы», как коротко именовал выпивку Эрккин.
Бретт-эмиссар даже не взглянул на трупы врагов. Куда больше его заинтересовала глыба, которая уже начала подтаивать, а потом он перекинул свое внимание на котловину болота, откуда дагтон выкачал примерно половину всего объема воды, ила и разжиженного грунта. После этого Класус вынул свой идентификационный знак и стал копаться в настройках. Его никто не отвлекал: все в полной тишине переводили дух, один Эрккин ворчал, что «несчастный молокосос» Рэм не оставил ему ни капли. Потом ему пришла в голову какая-то счастливая мысль, и он решительно направился к безжизненным телам груздевской братвы. Как оказалось, путь гвелля лежал к машинам, где он нашел не только выпивку, но и обильную закуску, с которой немедленно начал расправляться, даже и не подумав предложить найденное соратникам. После хорошей драчки у Пса всегда разыгрывался аппетит.
Он успел оприходовать все запасы и намеревался возвращаться назад, когда Класус крикнул ему:
— Подбери у них исправные ММР! Они нам сейчас пригодятся.
— Пригодятся? — осторожно осведомился Эрккин и почесал туго набитое брюхо. — Что, снова драться? Даже переварить не дадут толком, клянусь утробой Троллопа! Клянусь…
Каким атрибутом прожорливого гвелльского божества хотел еше поклясться Гендаль Эрккин, осталось неизвестным, потому что он подавился непрожеванным куском ветчины и закашлялся. После чего стал более благоразумным и хладнокровно изъял у поверженного противника две исправные единицы ММР, третий же, как и АКМ, был совершенно выведен из строя в перестрелке.
— Хотелось бы надеяться, что это не для продолжения боевых действий в мирное время? — осторожно осведомился Табачников, когда Эрккин приволок оба ММР и довольно непочтительно бросил их к ногам бретт-эмиссара Класуса. — А то мы… и так… честно говоря, нас теперь затаскают по инстанциям. Неизвестно, удастся ли еще доказать, что это была самооборона. Я… мне… кажется…
— Я установил, — прерывая блеяние экс-профессора, заговорил Класус и повернулся спиной к котловине, — что искомый объект находится точно под нами. Я также установил, что вы уже запрашивали данные об этом в моем приборе. Вы тоже поставили себе сходные задачи. Что ж, решим их вместе. Тут, — указательный палец бретт-эмиссара опустился вниз, — примерно в девяти метрах под нами, расположено перекрытие из особо прочного материала. Не сомневаюсь, это то самое подземелье, что было сооружено восемнадцать тысячелетий назад, в период войны с даггонами. Предварительный анализ показал, что данное перекрытие…
— Главное, чтобы опять стрелять не пришлось, а то третьей баталии мы уж не выдержим, — пробормотал Гендаль Эрккин. — Я-то еще ничего, а вот все прочие, мальчонка и профессор наш… им и так худо, эге.
Стрелять все равно пришлось. Правда, не в живых. Класус переключил ММР на режим поражения неорганической материи и сказал:
— Самый удобный способ, которым мы можем добраться до перекрытия и взломать его, — это задействовать мономолекулярное оружие. Нужно перефокусировать ММР и добиться максимальной площади поражения. Все необходимые настройки произведены. У нас три единицы оружия. Так как, согласно Закону о нераспространении, доверять ММР людям запрещено, то стрелять будем мы трое. — Он обвел рукой пространство, в которое попали Рэмон Ррай, Эрккин и он сам, а Олег Павлович Табачников пробормотал (не без облегчения, впрочем):
— Он еще о Законе рассуждает… Сколько трупов, сколько трупов! Сначала один, потом еще четверо, а потом еще семь! Дюжина убитых, а он говорит о Законе!.. Очень, очень своеобразные представления о законности у этих аррантов… Кстати, откуда он вообще взялся, этот… асахи? Решительно, этот мир сходит с ума!
Между тем асахи, аррант и гвелль направили ММР на дно котловины. Класус предостерег:
— Главное — поражать каждый свой участок! Рассредоточить усилия и накрывать каждый свой участок донной поверхности! Пуск!!!
С трепетом наблюдал Олег Павлович за бесшумной, слаженной работой прославленного аррантского оружия. Это заняло около четверти часа… Сначала по поверхности зеленовато-бурой воды, находившейся ниже стрелков приблизительно на три с половиной — четыре метра потянулись струйки дыма, а потом дно водоема затянуло зеленоватым, еле заметно светящимся туманом. Клубы его поднимались вверх и расшвыривались налетающим порывистым ветром. Тщетно Табачников пытался проникнуть за эту мерцающую зеленоватую завесу. Он попытался даже подойти к краю котлована, но тут на него так рявкнули, что он отскочил, как испуганный заяц. Только когда бретт-эмиссар подал знак приостановить работу ММР, ученый осмелился неловкими приставными шажками приблизиться к недавней трясине и с любопытством прирожденного исследователя глянуть внутрь.
То, что он увидел, несказанно заинтересовало его. Зеленовато-бурый слой, покрывавший дно котловины, полностью испарился. Не было и намека на перегной, ил, торф или тем более воду. Дно состояло из серых слоистых известняков, кое-где виднелись желтоватые пласты чистой глины, а также глинистые сланцы. Знатоку геологии (и геологии тоже!) Олегу Павловичу Табачникову удалось это установить даже несмотря на то, что глубина практически круглой котловины, при оценочном диаметре никак не меньше чем в сто метров, составляла около десяти метров, а в отдельных местах и все одиннадцать. В дальней от наблюдателя части донной поверхности виднелся фрагмент красноватой плиты явно рукотворного происхождения, и Табачникову даже показалось, что он видит на ней какие-то значки сложной формы.
