Беккер снова кивнул. Он не осмеливался заговорить.
Прайс окинула взглядом комнату, заглядывая каждому в глаза.
Заместитель директора УПВР по правоохранительной деятельности Беккер, министр внутренней безопасности Хьюз, директор УПВР Дюран, директор Центрального разведывательного управления Кейес, госсекретарь Абрамс, председатель сенатской комиссии по надзору Энгельс, специальный политический советник Барнс.
— Всем все ясно?
Маквильямс фыркнул. Барнс молча смотрел вдаль. Все остальные кивнули, выражая свое согласие.
— Хорошо, — сказала Прайс. — Я проинформирую президента менее чем через час. Адмирал Маквильямс, вы можете сопровождать меня и изложить аргументы против проведения этой операции. Всех вас я извещу о решении президента, как только оно будет принято. Всего хорошего, джентльмены. Всего хорошего, сенатор.
Симфония сознания наконец закончилась. Мысли большого сознания из толстых жгутов превратились в тонкие завитки, а затем в пар, растворившись в восхитительном вздохе удовлетворения. Все открыли глаза и сделали уважительные вай в сторону алтаря.
В то время как остальные тихо направились к выходу, Ананда жестом предложил Кейду остаться.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Ананда.
— Лучше, — сказал Кейд, оценив свое состояние. — Спокойнее. А еще испытываю сильную усталость.
Ананда кивнул.
— Это хорошо. Это только начало, но хорошее начало. Ты поправишься.
— Спасибо, — сказал Кейд.
Ананда снова кивнул.
— Сегодня вечером Су-Йонг Шу прибудет тебя навестить. Это произойдет после полуночи.
Скоро здесь будет Шу. К ней у него очень много вопросов. Что за гнев ее подгоняет? Сможет ли она исцелиться? Сможет ли она избавиться от своей ненависти?
— Я позабочусь о том, чтобы тебя разбудили, когда она приедет, — сказал Ананда.
Кейд кивнул в знак благодарности.
— А завтра вы уедете.
Кейд снова кивнул. Пока что безопасность заключается в постоянном движении. Он будет скучать по этому месту. Он так много хотел бы узнать…
— Те вещи, которые вы здесь делаете… — начал он. — Те вещи, о которых вы говорили на конференции… Куда вы движетесь?
Ананда улыбнулся.
— Ты уже видел кое-что из того, что здесь происходит. Ты слышал, что я говорил. Куда, по-твоему, мы движемся?
— Вы учите монахов использовать нексус, интегрировать его на постоянной основе.
— Да.
— Вы показываете им, как нужно вместе медитировать, как еще больше синхронизировать свои сознания.
— Мы учимся этому вместе.
— Вы говорили о групповом сознании, — сказал Кейд. — О том, чтобы вывести нейробиологию с индивидуального на групповой уровень.
— Да.
— Вы пытаетесь воплотить это в реальность.
Ананда взглянул на Кейда своими глубоко посаженными темными глазами.
— Да.
— Во главе с вами? — спросил Кейд.
Ананда слегка улыбнулся.
— Когда я говорил о демократичности буддизма, я говорил серьезно. Вот ты был частью группового сознания. Там кто-нибудь командовал? Какой отдельный нейрон командует твоим сознанием?
Кейд молча кивнул. Все было органично, спонтанно и направлялось само собой, без какого-либо особого центра. Каждый из них был частью сознания, возникающего во время медитации. Но насколько этому привержен сам Ананда?
— Тем не менее именно вы это возглавляете.
Ананда взглянул на него совершенно спокойно.
— С точки зрения посторонних — возможно, да. Но здесь? Здесь я старейший. У меня больше всего опыта. Мои мысли имеют некоторый вес. Когда наши сознания существуют отдельно, у меня есть определенная власть. Но когда мы соединены… групповое сознание меня поглощает. Я являюсь всего лишь его частью. Решения, которые оно принимает, мудрее и справедливее тех, которые я могу принять в одиночку. Догадки, которые оно может сделать, и истины, которые оно может открыть, глубже того, что я могу постигнуть в одиночку. Я отношусь к этому с уважением. Я часть этого, а не его хозяин.
Кейд снова кивнул, как бы подтверждая свои мысли.
— То, над чем вы работаете… это только для монахов? — спросил он. — Только для медитации?
— Для любого, кто сможет этим овладеть. Для любой цели, с которой это можно использовать.
— Любой? — переспросил Кейд.
Ананда бесстрастно взглянул на него.
— Любой.
— Но овладение этим требует практики, — сказал Кейд. — Требует усилий. Несколько часов медитации каждый день в течение многих месяцев или даже лет.
— Да.
— Тогда большинству людей это недоступно.
— Это будет им доступно, если они приложат усилия, чтобы это освоить.
Кейд покачал головой.
— Я имею в виду, что с практической точки зрения большинство людей не может медитировать по несколько часов в день.
Ананда медленно кивнул.
— Верно. Большинство не захочет прилагать усилия.
— А если бы существовал более короткий путь?
— Такой, как тот, что ты выбрал? — спросил Ананда.
Кейд кивнул.
— Что-то вроде этого.
Ананда задумчиво посмотрел на него.
— За сколько лет ты научился читать?
Этот вопрос застал Кейда врасплох.
— Наверно, за год или два.
— А говорить? — спросил Ананда.
— Наверно, за два года, — предположил Кейд.
— Представь себе, — сказал Ананда, — мир, где нужно потратить большую часть своей жизни на то, чтобы научиться говорить, научиться читать или писать, мир, где многие так никогда и не достигают этой отметки.
Кейд закрыл глаза, пытаясь себе это представить.
— Вообрази, что ты можешь показать людям более короткий путь, — продолжал Ананда. — Что за год или два ты можешь научить их основам языка и грамоты.
Кейд вообразил.
— Ты бы это сделал? — спросил Ананда.
— Да, — ответил Кейд.
— Даже если бы знал, что они иногда будут использовать это для сквернословия или низких речей?
— Да.
— Даже если глупцы могли бы читать опасные вещи, написанные еще большими глупцами, могли следовать их инструкциям и наносить вред себе и другим?
— Да, — ответил Кейд.
— Даже если письменность могла бы быть использована для описания оружия, которое можно использовать для того, чтобы убивать других? — спросил Ананда.
— Да, — сказал Кейд.
— Даже если харизматичные фашисты могли бы использовать дар речи, чтобы подстрекать людей, поощрять насилие, порождать ненависть, разжигать войну?
Кейд сглотнул.
— Да.
