А мальчик во главе процессии уже сошел с отмели, но хотя вода была ему теперь по щиколотки, дно, судя по походке, оставалось таким же твердым, как и раньше. Сойдя в воду, он взял курс несколько влево, и все остальные последовали его примеру. Дойдя до конца отмели, Дэмьен мысленно ободрил себя: раз уж эти дети с таким спокойствием идут по холодной горной воде, то и ему, наверное, нечего опасаться...
Но шагнув в воду, он даже не промочил ног. Да и дно под ногами оказалось вовсе не таковым, каким выглядело. Предательская гладь обточенных течением камешков, скользкая из-за водорослей и ила, со многими тысячами крошечных рыбешек, оказалась под ногой похожа на древесину... Неужели такое возможно? Старая сырая древесина. Он вновь попытался войти в Видение - и при этом, споткнувшись, едва не полетел в воду, - но даже если вода у него под ногами была своего рода оптическим обманом, то Видение никак не отреагировало на это. Сквозь эту воду ничего не было Видно. Более того, сквозь нее не было Видно и следов каких бы то ни было Творений, а ведь любое Творение непременно оставляет след. Исключений из этого правила не существует, думал Дэмьен, осторожно следуя за детьми. Но если здесь и было задействовано колдовство, то он оставался на сей счет в полном неведении.
"Таррант бы разобрался, - горько подумал он. - Таррант сообразил бы, что происходит". Он поглядел на небо - или, вернее, в стелющийся над головой туман - и понял, что скоро уже стемнеет. При этой мысли ему полегчало и даже усталость, казалось, несколько спала.
"Нам только и нужно дотянуть до его возвращения".
В конце незримого помоста начинались вполне зримые ступени, по которым можно было подняться на остров. Дэмьен осторожно взобрался по этой лестнице, хорошо понимая, что со связанными руками он может сорваться в результате одного неверного движения. Из-за спины до него доносились звуки возни: дети с трудом тащили за собой упирающихся лошадей. Но в конце концов животных тоже заставили подняться - может быть, применив колдовство, подумал Дэмьен, - и вскоре все оказались на вершине прибрежного холма, откуда открывался вид на лагерь Терата.
Тот, как и сами Терата, был неряшлив и во многом нелеп. Кое-как поставленные кожаные палатки, часть из которых повалилась набок, - и дети прямо на глазах у Дэмьена бросились чинить их. Отвратительный запах, разносящийся по всему острову, - запах скверно выделанных шкур, протухшего мяса... А сколько здесь оказалось детей! Минимум еще две дюжины в дополнение к похитителям Дэмьена и Хессет, включая нескольких карапузов, похоже, только что научившихся ходить. Без масок и оружия дети выглядели на редкость уязвимыми, чтобы не сказать беспомощными, и хотя сложены они были вполне нормально, Дэмьену показалось, будто он видит у них в глазах следы лишений, мучений и унижений, жестоко изранивших юные души.
Увидев вновь прибывших, обитатели лагеря тут же сбежались к ним со всех сторон и весело загалдели, как поступили бы на их месте любые другие дети. Казалось, они сейчас начнут клянчить у взрослых сласти. Маленькие личики, загорелые и измазанные грязью, выглядели вполне здоровыми. Пока не заглянешь в глаза.
Пленников препроводили под караулом на середину скалистого острова. Здесь зияла разинутая пасть входа в пещеру, тянущуюся, судя по царившему там мраку, в самую глубь острова. Дети принялись подталкивать Дэмьена, явно требуя от него, чтобы он вошел в пещеру. Он оглянулся на Хессет. Ей все это не нравилось, как, впрочем, и ему самому, и все же она держалась достаточно уверенно. В конце концов Дэмьен утвердительно кивнул и, пригнув голову, вошел, подгоняемый частыми ударами в спину. В пещере было скользко, и он едва не упал, однако ухитрился в последний момент не только удержаться на ногах, но и увернуться, давая пройти Хессет, тут же очутившейся во тьме рядом с ним. Едва оба пленника оказались в пещере, как вход в нее перекрыли толстой деревянной решеткой, и Дэмьен услышал снаружи скрип примитивного засова. Решетка представляла собой цельные стволы деревьев, стянутые пенькой. Разбить ее было бы трудно, но вовсе не невозможно. Оставалось порадоваться тому, что дети не сумели обзавестись чем-нибудь металлическим.
- Повернись, - прошептала Хессет.
И когда он повернулся, она припала к веревке, которой были стянуты его запястья, и перегрызла ее. После этого он развязал и ее саму и размассировал себе затекшие руки. Для начала неплохо. Осталось всего несколько часов до возвращения Тарранта, и он не сомневался в том, что им с Хессет удастся продержаться.
В убывающем свете солнца, просачивавшемся сквозь решетку, он принялся осматривать их темницу. Это, несомненно, было творением самой природы, причем весьма грубым творением. На мгновение он подумал о том, не обследовать ли здешние лазы и подземные ходы - а вдруг какой-нибудь из них выведет на волю? Но тут же вспомнил о том, что имеет дело с детьми. Маленькие, быстроногие и невероятно любопытные, они наверняка обшарили здесь все закоулки, прежде чем прийти к выводу, что пещера может послужить темницей. А если тут и нашелся какой-нибудь лаз на волю, то они наверняка давно заделали его. Так что надеяться в этом плане не на что. Он переступил с ноги на ногу так, чтобы его же собственная тень не падала на и без того темную стену, повернулся налево...
И увидел глаза.
Хессет, должно быть, увидела эти глаза одновременно с ним, потому что священник услышал, как судорожно она вздохнула. На мгновение ему показалось, что две светлые точки во тьме были глазами какого-то небольшого зверька, но тут он вспомнил, что за создания держат его в плену и какого они роста. Да, конечно, это тоже был ребенок. На этот счет не возникало ни малейших сомнений. Испуганный ребенок, забившийся в угол, стоило Дэмьену подойти поближе, и тихонько заскуливший от ужаса. Девочка? Во тьме это было трудно определить, но голосок звучал по-девчачьи.
- Убирайся! - закричала она. Голос звучал хрипло, надрывно, похоже, она сорвала его, крича со всей мочи. - Убирайся! Я знаю твоего Бога! Ему не взять меня!
Священник замер на месте. В пещере внезапно наступила такая тишина, что ему был слышен стук собственного сердца. Затем он, медленно и осторожно, отступил на шаг. Глаза по-прежнему смотрели на него. Он отступил еще на шаг, потом еще на один... Когда расстояние между ним и девочкой составило примерно двенадцать футов, Дэмьену показалось, что она самую малость подуспокоилась.
- Кто ты? - как можно мягче спросил он. Ее странное обвинение по-прежнему звучало у него в ушах. "Твоему Богу меня не взять". - Почему ты здесь?
- Прочь! - выдохнула девочка. - Уберите их прочь!
Их.
Она имеет в виду детей?
