Затем капитан решил испытать главный двигатель, номер один; если он выйдет из строя, маневренность корабля не нарушится — уменьшится только общая тяга. Корабль полностью сохранит способность маневрировать, но поскольку тягу в этом случае будут обеспечивать лишь четыре бортовых двигателя, она уменьшится на двадцать процентов. И здесь не было замечено отклонений; даже скептики, стали вежливы с Хейвудом Флойдом, а со вторым помощником Джолсоном перестали обращаться как с парией.
Подъем с поверхности кометы был назначен на ранний вечер — перед тем, как начнет ослабевать деятельность Старого служаки. (Увидят ли этот гейзер посетители кометы во время ее следующего прохождения через семьдесят шесть лет? — подумал Флойд. Может быть; следы деятельности гейзера были замечены на фотографиях, сделанных еще в 1910 году.) Не было никакого отсчета времени, как это происходило на впечатляющих пусках космических кораблей со стартовых площадок мыса Канаверал. Капитан Смит убедился, что все в порядке, дал двигателю ничтожную тягу — всего пять тонн, и "Юниверс" начал медленно подниматься, удаляясь от ядра кометы.
Ускорение было незначительным, зато пиротехнический эффект вызвал благоговейный ужас — и для большинства на борту оказался совершенно неожиданным. До сих пор языки пламени, вырывающиеся из главных двигателей, были практически невидимы, так как они образовывались полностью из высокоионизированного кислорода и водорода. Даже когда — на расстоянии сотен километров от корабля — газы охлаждались настолько, что вступали в химическую реакцию, ничего не было заметно, так как реакция не излучала света видимой, части спектра.
Но теперь "Юниверс" поднимался от кометы Галлея на столбе раскаленного сияния, кажущегося почти сплошным и настолько ярким, что на него было трудно смотреть невооруженным глазом. Там, где раскаленное пламя ударяло по ядру кометы, скалистый грунт разлетался вверх и в стороны; навсегда покидая вечную странницу, "Юниверс" оставлял свою космическую подпись на ее ядре.
Большинство пассажиров, привыкших подниматься в небо без всяких видимых следов поддержки, реагировали с понятным испугом. Флойд ждал, когда последует неминуемое разъяснение; ему доставляло удовольствие уличать Уиллиса в какой-нибудь научной ошибке, однако это случалось очень редко. И даже когда Уиллис ошибался, он тут же находил вполне разумное объяснение своей ошибке.
— Углерод, — произнес он. — Раскаленный углерод — как в пламени свечи, лишь температура здесь немного выше.
— Немного, — пробормотал Флойд.
— Ведь мы больше не жжем — извините меня за это слово, — Флойд пожал плечами, — чистую воду. Несмотря на тщательную фильтрацию, в ней осталось много коллоидного углерода, не считая соединений, удалить которые можно лишь с помощью дистилляции.
— Несомненно, это производит потрясающее впечатление, — заметил Гринберг, — но я немного обеспокоен. Вся эта радиация — не окажет ли она влияние на двигатели и не вызовет ли перегрев корабля? Это был действительно интересный вопрос, и на лицах слушателей отразилась тревога. Флойд ждал ответа Уиллиса, но хитрец предпочел уклониться и перебросил мяч Флойду:
— На это лучше всего ответит доктор Флойд — в конце концов, это его идея.
— Не моя, а Джолсона. Но вопрос все равно любопытный. Опасность нам не угрожает — когда тяга достигнет предела, весь этот фейерверк останется в тысяче километров позади. Так что беспокоиться не о чем. В этот момент корабль повис в двух километрах от ядра кометы Галлея; если бы не ослепительное сияние выбрасываемых газов, они увидели бы под собой всю освещенную Солнцем сторону крошечного мира. На этой высоте — или расстоянии — струя Старого служаки несколько расширялась. Гейзер походил внезапно подумал Флойд — на один из гигантских фонтанов, украшающих Женевское озеро. Прошло уже пятьдесят лет, как он видел их в последний раз. Интересно, продолжают ли они действовать? Капитан Смит легко коснулся рычагов управления, медленно вращая корабль, затем проверил тангаж и рысканье. По-видимому, все в порядке.
— Старт — через десять минут, — объявил он. — Первые пятьдесят часов ускорение силы тяжести — одна десятая; затем две десятых до разворота через сто пятьдесят часов после старта. — Он замолчал, давая возможность слушателям проникнуться значением сказанного; еще ни один космический корабль не пытался поддерживать такое значительное постоянное ускорение в течение столь длительного времени. Если "Юниверс" не сумеет должным образом провести операцию торможения, он войдет в историю как первый пилотируемый межзвездный корабль. А пока он поворачивался в горизонтальном положении — если можно применить это слово в состоянии почти полной невесомости, — и сейчас его нос был направлен точно на белую колонну тумана и ледяных кристаллов, которая продолжала извергаться из ядра. кометы. "Юниверс" двинулся по направлению к этому белому столбу…
— Что он делает? — обеспокоенно спросил Михайлович.
Ожидая этот вопрос, капитан заговорил снова. Казалось" у него восстановилось хорошее настроение, и в его голосе звучало нескрываемое удовольствие.
— Нам осталось еще одно дело до отлета. Не беспокойтесь — я совершенно точно знаю, что делаю. И старший помощник согласен со мной — верно? — Так точно, сэр, хотя мне показалось сначала, что вы шутите.
— Что происходит на мостике? — произнес Уиллис. Впервые он испытывал замешательство.
А теперь корабль начал медленно поворачиваться вокруг своей оси, продолжая двигаться вперед со скоростью пешехода. С этого расстояния теперь уже меньше ста метров — гейзер еще больше напоминал Флойду такие далекие теперь Женевские фонтаны.
НЕУЖЕЛИ ОН ХОЧЕТ ПРОЛЕТЕТЬ ЧЕРЕЗ… Совершенно верно. Едва заметная вибрация охватила корпус корабля, когда "Юниверс" погрузился в поднимающуюся вверх колонну пены. Он все еще поворачивался вокруг оси, как бы ввинчиваясь в гигантский гейзер. Иллюминаторы и экраны видеомониторов подернулись молочной пеленой. На все потребовалось не более десяти секунд; затем корабль оказался на другой стороне. С мостика донесся взрыв аплодисментов, но пассажиры — даже включая и самого Флойда — продолжали недоумевать.
— Теперь мы готовы к полету, — заявил капитан голосом, полным удовлетворения. — У нас снова чистый, аккуратный корабль. На протяжении получаса более десяти тысяч астрономов-любителей на Земле и Луне сообщили, что комета стала вдвое ярче. Сеть Наблюдения за кометами вышла из строя из-за перегрузки, и астрономы-профессионалы были вне себя от гнева. Но зрители пришла в восторг, а через несколько дней, за несколько часов до рассвета, "Юниверс" выкинул еще более красивый фокус. Увеличивая скорость более чем на десять тысяч километров в час в течение каждого часа, корабль находился теперь глубоко внутри орбиты Венеры. Он подлетит еще ближе к Солнцу, прежде чем начнет проходить через свой перигелий, с гораздо большей скоростью, чем любое естественное небесное тело, — и затем устремится к Люциферу. Пролетая между Землей и Солнцем, корабль развернул за собой тысячекилометровый хвост раскаленного углерода, видимый невооруженным глазом как звезда четвертой величины, заметно передвинувшись — по сравнению с созвездиями, расположенными позади, — на фоне утреннего неба в течение одного часа. В самом начале своей спасательной экспедиции больше людей одновременно увидит "Юниверс", чем любой другой предмет, изготовленный человеческими руками за всю историю мира.
