Покопавшись в бумагах, он вытащил фотографию Новых Помпеи.
– Взгляните. Там находится компьютер, которому известны коды и математические уравнения Колодца. Объем его памяти ограничен, но он обладает самосознанием; вот вам еще один участник игры. Что значит судьба одного индивидуума по сравнению с миллиардами или триллионами жизней во Вселенной? Ответ вы знаете. – Улик в ярости ударил по компьютерным распечаткам. – Вот он, будь он проклят! Ну скажите же что-нибудь!
– Может быть, она сама решит, что ей следует делать, – пробормотала Вардия. – Доберется до Ворот Зоны и явится сюда. Тогда Колодец останется на крайний случай.
Ортега покачал головой:
– Даже не надейтесь. Во-первых, Ворота Зоны в гексах будут охраняться день и ночь. Во-вторых, если она так сделает, ее запрут в чудесной комфортабельной комнате, расположенной в этом комплексе. Без окон, без выхода. Словно животное в зоопарке, она будет лишена запаха цветов и вида звезд. Для нее это хуже смерти, а она вовсе не склонна к самоубийству.
– Как вы можете быть так дьявольски во всем уверены? – спросило растение. – На ее месте я бы покончила с собой.
Ортега сунул щупальце в свой массивный U-об-разный стол и достал оттуда толстую папку.
– Это – биография Мавры Чанг. Сведения частично получены от Ренара, частично от нее самой во время нескольких бесед, проведенных в Лате, когда она, ни о чем не подозревая, находилась под гипнозом, частично из э… других источников, которые я пока не могу раскрыть. Вся ее жизнь – непрерывная борьба с неудачным стечением обстоятельств. Она психологически не способна сдаться! Вспомните, что случилось в Телиагине. Не имея ни малейшего представления о том, где она находится и что происходит вокруг, она отказалась бросить своих спутников даже тогда, когда они превратились в идиотов. Даже превратившись в уродца, она настаивала на том, чтобы отправляться в Гедемондас. Нет, она справится. И мы, насколько это в наших силах, должны ей помочь.
Последние слова он произнес мягко, с нежностью, которую Вардия не ожидала встретить у достойного последователя Макиавелли и бывшего пирата.
– Послушайте, – сказал Ортега, пытаясь хоть как-то смягчить удар. – Не исключено, что здесь появится еще один Пришелец, принадлежащий к типу 41. Тогда мы сможем что-нибудь сделать. Надо надеяться.
Растение все еще глядело на фотографию.
– Вы знаете цифры, – сказало оно со вздохом. – Одно время здесь было много Пришельцев-людей. А сколько их в этом столетии? Двое? И следы обоих затерялись.
– Один умер, другой живет в гексе, покрытом соленой водой, и кроме того, он – плохой пилот, – проворчал Ортега.
Вардия его не слушала. Некогда она тоже была женщиной. Именно по этой причине она до сих пор поддерживала связь с Ортегой.
– И все же я бы покончила жизнь самоубийством, – тихо прошептала она.
НА КОРАБЛЕ, ПЛЫВУЩЕМ В ГЛАТРИЭЛ
В начале ее увезли в Шамозан, страну огромных волосатых тарантулов. Она их не боялась, так как нашла очаровательными и очень человечными.
Посол был сама любезность, но точнейшим образом объяснил ей ситуацию, сделав следующий вывод:
– Единственное, на что мы сейчас способны, это максимально облегчить вашу жизнь. К несчастью, у нас нет выбора.
Мавра хотела ответить, но кто-то, сидевший сзади, небольно уколол ее в шею, и весь мир погрузился во тьму.
Ее доставили в медицинский центр, где имелся особый прибор. Посол объяснил это Ренару и Вис-тару, которые по-прежнему сопровождали Мавру. Хосуру давно уже вернулась в Дату.
– Это устройство усиливает эффект гипноза, – сказал посол. – На многие расы он не действует, но Мавра Чанг, хоть и подверглась изменению, все еще принадлежит к типу 41, для которой он подходит. В результате его применения более или менее постоянно повторяется воздействие первоначального гипнотического сеанса, и гипноз не стирается. Мы уверены, что это сработает, так как использовали в Лате аналогичное устройство. Потом ее память блокировали, и все получилось.
– А что вы хотите ей внушить? – волнуясь, спросила Вистару. – Надеюсь, вы не измените ее?
– Очень немного, – ответил посол. – Ровно настолько, чтобы ей стало удобнее в новом теле, чтобы она лучше приспособилась к новой ситуации. Мы не можем ничего изменить серьезно, так как ее опыт и мастерство должны находиться в нашем распоряжении. Думаю, она это понимает.
Процесс начался.
– Мавра Чанг! – произнес гипноприбор, в который была введена специальная программа. – Проснувшись, вы обнаружите, что ваши память и индивидуальность не изменились. Однако вы окажетесь не в состоянии представить себя в образе человека. Ваш нынешний облик будет казаться вам естественным и нормальным. Эта форма для вас удобна, и вам не захочется ее изменить.
Затем прибор снабдил женщину разнообразной информацией, которая могла ей понадобиться в борьбе за выживание. На этом обработка закончилась.
Через несколько часов Мавра проснулась, чувствуя себя значительно лучше и куда более уверенно. Она попыталась вспомнить, что ей мешало раньше, но это оказалось очень трудно. Что-то, связанное с формой ее тела.
Она вспомнила о своей жизни в человеческом образе. Вспомнила, но в смешном, искаженном виде. Ей казалось, что у нее всегда были четыре ноги. Мавра попыталась вообразить, что ходит на двух ногах или поднимает предметы руками, но не смогла.
Смутно, краем сознания, она поняла, что с ней что-то сделали, но сейчас же об этом забыла. Мавру Чанг перестали интересовать подобные вещи.
Но она помнила звезды. Она знала, что ее место там, а не здесь, что она вообще не может быть привязана к одной-единственной планете.
* * *
Она сидела на палубе судна, пересекавшего Море Турагин. Голова ее опиралась на какие-то ящики, передние ноги – на крышку люка, а глаза не отрывались от звездного неба.
Женщина мысленно усмехалась. Какая наивность думать, что ей хочется пройти через Колодец! А может быть, они думали, что она успокоится в своем новом естестве и все забудет. Но звезды появлялись каждую ночь, и их она никогда не забывала. Это находилось за пределами здравого смысла и логики; это была любовь. Любовь, разбитая обстоятельствами, но не погибшая до тех пор, пока оба любовника живы.
Но вот взошло солнце, и впереди показался зеленый гостеприимный берег. Над водой кружили морские птицы; они то и дело ныряли за рыбой, а затем относили свою добычу на птичий базар, находившийся в скалах, окаймлявших пляж.
Потягиваясь и зевая, на палубу выбрался Ренар.
