Итак, мы выступили. Обозная колонна выстроилась, я дал отмашку — начался наш торгово‑разведывательный поход. За первый день прошли от Батайска до Сельмаша. Может, и больше бы осилили, но движение по мосту через реку проходило тяжело. В основном из‑за того, что там была пробка, и не только мы хотели побыстрей переправиться с берега на берег. Однако и такой переход всех удовлетворил. Переночевав в Ростове, караван снова тронулся в путь.
День шёл за днём, неприятностей не было, наступила жаркая летняя пора, и я завёл себе что‑то вроде походного журнала — толстый широкий блокнот, в который записывал всё, что происходило в дороге. Пока особо описывать было нечего, так, какие‑то мелкие дорожные случаи и встречи, что‑то действительно интересное пошло только к вечеру четвёртого дня, когда мы достигли окраин города Шахты, нынешней столицы Донского Царства.
Ещё на подходе к окраинам города мы по рации связались с нашими дипломатами, находящимися при дворе царя Ивана. А потому за десять километров до самого первого блокпоста нас уже встречали два офицера дипломатической миссии на крепких дончаках. Оба, как на подбор, лет под тридцать, широкоплечие, с могучей грудью и тяжёлой челюстью, в камуфляже с погонами и при оружии. Да, на дипломатов эти люди походили мало. Но именно такие в наше время и нужны.
— Капитан Андрей Татаринцев, — приблизившись ко мне, представился первый.
— Старший лейтенант Максим Миронов, — эхом отозвался второй.
— Купец Мечников, — кивнул я, — можно по имени, Александр, или по позывному, Мечник.
Не прекращая движения, караван и сопровождение продвигались дальше, а между мной и офицерами завязался разговор. Мне хотелось больше узнать про местные дела, а офицерам из охраны нашего посольства — про то, что же творится на родине, где они не были уже целый год, с тех пор, как их всего на месяцок‑другой откомандировали сюда. Впрочем, обменявшись несколькими фразами за жизнь, мы перешли к сути наших дел.
— Всем твоим людям, Александр, — говорил Татаринцев, — надо быть очень внимательными и осторожными. Царь сейчас в очередном запое и ничего не контролирует. А каждый мелкий местный чиновник мнит себя чуть ли не богом и вершителем человеческих судеб, так что будет требовать взятку за проход через подконтрольную ему зону. Мы в местных делах уже кое‑что понимаем, а потому и присланы вам в помощь. Всего надо будет пройти четыре блокпоста, на двух у нас всё договорено, а вот на двух других придётся или на лапу отстегивать, или готовиться к серьёзным неприятностям.
— Например? — поинтересовался я.
— Засада на дороге и нападение разбойников, которых здесь как собак нерезаных.
— И серьёзные отряды?
— До полусотни стволов доходит. Ладно бы здесь чистая степь была, Дикое Поле, как в древности. Но сейчас всё заросло лесом и кустарником, а более‑менее нормальная дорога только до Дебальцево идёт. Как итог, все, кто лёгкой поживы ищет, только вдоль неё и сидят. Слева и справа зелёнка сплошняком, так что готовьтесь к боестолкновениям.
— А чем местные бандосы вооружены?
— В основном старьё всякое, обрезы, немного пистолетов и гладкостволы.
— А как они в бою?
— Шушера. Если бой всерьёз завяжется, сразу отступят.
— Тогда не страшно, разберёмся.
Татаринцев оглядел наших бойцов, следующих впереди и вдоль колонны, усмехнулся и сказал:
— Да, такие воины, как у тебя, купец, разберутся, да так, что разбойнички костей не соберут.
— И я так думаю, капитан. Кстати, вы с нами надолго?
— До Дебальцево, — он кивнул на Миронова, — старлей радист, и нам приказано с вами связь поддерживать, вроде как промежуточная станция.
— До границ Донского Царства далеко? Как скоро на нейтралку выберемся?
— Если всё будет хорошо, то это четыре неспешных перехода: форт Иван Пятый, Новошахтинск, посёлок Должанский и посёлок Крепкий.
На ходу достав распечатанную на принтере карту, я сверился со своими расчётами и спросил:
— Новошахтинск — это понятно, Должанский тоже есть, а вот форт и посёлок Крепкий не обозначены. Это новые названия?
— Да, — кивнул капитан, — форт — это посёлок Интернациональный, на въезде в Шахты, а Крепкий — пограничное укрепление на правом берегу одноимённой реки, на твоей карте ориентир Дарьино — Ермаковка.
— Нормально, — сам себе прошептал я, и, сделав на карте отметки, убрал её в планшетку, и продолжил задавать вопросы: — Как здесь вообще, есть чем торговать?
— В Донском Царстве угля много, — усмехнулся дипломатический работник, — а дальше к востоку — скотины. Торговать особо нечем, а вот неприятностей на свою голову найти — запросто. Армия дезертировала, народ разбегается, чиновники — сплошь ворьё и сволочи, промышленность в упадке, на севере люди пропадают, и если бы сюда пришёл кто‑то, кто хотел бы эти земли под себя подмять, то он сделал бы это без особого труда. У царя из нормальных воинов только две пластунские роты остались, за присягу крепко держатся, а более никто ему верность хранить не желает.
— А наше правительство что по этому поводу говорит?
— В столице говорят, что своих проблем хватает и ещё один хомут себе на шею вешать Симаков не желает. У самих хоть и получше дела обстоят, но тоже не всё так красиво, как издалека может показаться. Да ты и сам всё знаешь, Мечник.
Возразить было нечего, что да, то да, у нас проблем тоже хватало, и на слова капитана мне оставалось только утвердительно кивнуть и спросить:
— Согласен, только вы тут тогда зачем, а то я слышал, что вас в Шахтах почти три десятка человек сидит?
— Всё правильно. Нас, дипломатических работников и охранников, здесь даже больше тридцати человек. Мы людей сманиваем к нам, и это ни для кого не секрет. Человек существо такое, мечтает о стабильности, а она пока только у нас. Опять же караванами вроде твоего занимаемся да за обстановкой следим.
— И что, много торговых караванов здесь бывает?
— За прошлый год только три было, в основном ткани привозили, боеприпасы и водку для царского двора, а в этом году ты первый.
Прерывая разговор, послышался голос одного из передовых всадников:
— Вижу блокпост!
Так мы добрались до территории Донского Царства, пограничного блокпоста у посёлка Майский, места, в котором я уже бывал ранее, во время похода против «беспределов».
На посту стояли десять солдат из пластунов, а над ними, что характерно, старшим начальником был гражданский чиновник, он же таможенник, и он же регистратор. Нам была выдана пожелтевшая от времени бумага, дозволяющая проезжать по территории Донского Царства. Взамен сего официального документа, штамп в котором мы должны были ставить на каждом посту, в царёву казну была выплачена сумма в пятнадцать золотых монет.
