– Ну вы – сами себе враги. Буквально пару месяцев назад Коахиллья вывел симметрический вариант Рамануджана, за который вы, парни, просто убили бы. На наши алгоритмы теперь никто не сможет наложить руку. – Она поправляется: – Никто из исходников, конечно.
– Зря стараетесь, доктор Латтеродт.
Она поднимает брови, на вид – сама невинность.
Полковник наклоняется над столом:
– Может, вы действительно чувствуете себя в безопасности, когда спите со своими гигантами. Они еще не ворочались и не раздавили вас во сне; полагаю, вы думаете, это дает вам гарантию того, что ничего подобного не случится в будущем. Я никогда не буду настолько безрассуден…
«Опять».
Даже спустя столько времени оговорка выдает его с головой.
– Они вам не враги, полковник.
Он переводит дыхание и удивляется своей собранности.
– Это меня и пугает. Когда имеешь дело с врагом, по крайней мере, питаешь надежду на то, что понимаешь, чего он хочет. А эта штука… – Полковник качает головой. – Вы сами признали: ее амбиции не влезают в человеческий череп.
– Сейчас она хочет вам помочь.
– Ну конечно!
Латтеродт отрывает свой ноготь и передает его по столу. Он смотрит на него, но не трогает.
– Это кристалл, – через какое-то время говорит Лианна.
– Я знаю, что это. Не могли мне просто все саккадировать?
– А вы приняли бы? Позволили бы марионетке Двухпалатников сбросить данные прямо в вашу голову?
Он признает ее правоту легкой гримасой.
– Что это?
– Передача. Мы расшифровали ее пару недель назад.
– Передача?
– Из Оорта. Насколько мы можем судить.
«Она врет. Должна врать».
Полковник качает головой:
– Мы бы уже…
Каждый день последние десять лет он проверял индикаторы, выжимал микроволны, искал слово, шепот, вздох; не сводил глаз с неба. Даже теперь, когда все подсчитали потери и переключились на задачи поинтереснее.
«У нас нет доказательств того, что „Тезей“ погиб…»
– Мы сканировали пространство с самого запуска. Если бы там был хоть какой-то сигнал, мы уже знали бы.
Латтеродт пожимает плечами:
– Они в состоянии делать то, чего вы не можете. Разве не из-за этого вы плохо спите по ночам?
– У них даже нет такой техники. Откуда взялась телеметрия?
Она еле заметно улыбается.
Его осеняет:
– Вы… вы знали…
Латтеродт протягивает руку и подталкивает оторванный ноготь на пару сантиметров ближе к полковнику:
– Возьмите.
– Вы знали, что я с вами свяжусь, и рассчитывали на это.
– Посмотрите, что там есть.
– Вы знали о моем сыне, – он чувствует, как воздух с шипением вырывается сквозь неожиданно сжатые зубы. – Уроды! Значит, теперь вы решили использовать против меня моего собственного сына?
– Я обещаю, информация стоит…
Он встает:
– Если ваши хозяева думают, что могут держать его в заложниках…
– Зало… – Латтеродт моргает. – Разумеется, нет. Я уже сказала, они хотят вам помочь.
– Рой хочет помочь? Рой, сука, который с самого начала…
– Джим, они отдают информацию вам.
Он не видит в ее лице ничего, кроме честной просьбы.
– Возьмите. Откроете где угодно и когда захотите. Можете прогнать через любые фильтры, детекторы и системы безопасности, которые сочтете нужными.
Полковник смотрит на ноготь, будто тот неожиданно отрастил зубы:
– Значит, вы отдаете это мне. Без всяких условий?
– С одним.
– Разумеется, – он с презрением качает головой. – И что же…
– Это для вас, Джим, а не для ваших хозяев. Не для штаба миссии.
– Вы знаете, что я не могу дать такое обещание.
– Тогда не принимайте предложение. Думаю, не нужно говорить, что произойдет, если это выйдет наружу. Вы с нами хотя бы разговариваете – другие не будут столь благоразумны. И, несмотря на ваши страхи, мы не можем поразить врагов молнией с небес. Расскажете об этом – и боты вместе с солдатскими ботинками заявятся в каждый монастырь Западного полушария.
– А почему вы мне доверяете? Откуда знаете, что я не начну операцию из-за нашего разговора?
Латтеродт перечисляет причины:
– Потому что вы – не такой человек. А может, я лгу Вы не станете рисковать жизнями и средствами. Вдруг мы все-таки можем разить молниями? И если, – она стучит по фальшивому ногтю настоящим, – вот это с «Тезея», неужели вы не воспользуетесь таким шансом?
– Если? Вы что, сами не знаете?
– Это вы не знаете, – говорит Латтеродт.
А соблазн неумолимо тянет его душу, и он едва замечает, что она не ответила на вопрос.
Устройство лежит между ними: нечто, свернувшееся кольцом.
– Почему? – наконец спрашивает полковник.
– Иногда они на что-то натыкаются, – объясняет Латтеродт. – Сопутствующие результаты, если так можно сказать, в ходе других исследований. Вещи, которые не столь важны для Двухпалатников, а для других могут быть значимыми.
– Зачем им это вообще нужно?
– Нужно, Джим. Вам кажется, что они вне нас, и что мы не можем понять их мотивы. Для вас это фактически догмат. Но перед вами лежит мотив, а вы его даже не видите.
– Какой мотив? – Он не видит ничего, кроме капканов со всех сторон.
– Так вы узнаете, что они не боги, и у них есть сострадание.
Его, конечно, нет. Это манипуляция, простая и чистая. Глина под руками гончара, ток к центрам тоски в сердце мозга. Нити, которые торчат до самой стратосферы и которые, похоже, не разорвать.
Когти Зефира тихо постукивают в соседней комнате, когда полковник открывает кристалл. Там папки внутри папок: файлы с помехами, преобразования Фурье, интерпретации отношений сигнала к помехе, низведенные до наименьших квадратов и гибких кривых. Все открывается сразу и без возни: никаких замков, паролей, рубинового лазера по сетчатке. (Он бы не удивился такому повороту. Почему бы этим гигантам не спуститься со своих планковских высот и не выкрасть узор его сетчатки из какого-нибудь файла с квантовой шифровкой?) Может, ничего такого не нужно. Или все уже есть в невидимом предохранителе – невероятном алгоритме, читающем разум, который мгновенно сканирует его сознание, готовясь стереть все начисто, если полковник не оправдает доверие роя.
А может, они понимают его лучше, чем он сам?
Полковник узнает слабое эхо микроволнового фона, оттиснутое на данных, как смазанный отпечаток пальца из древних времен. В остатках видит что-то вроде кода приемоответчика. Анализ, по большей части, придется принять на веру: если что-то и было послано с «Тезея», оно то ли прошло через суровые погодные условия, то ли передатчик корабля сильно поврежден. Осталось лишь нечто, похожее на остатки оплетки, где смысл заключается не только в сигналах, но и во взаимодействии частот. Информационная голограмма.
