Альдо закрыл за рабочим дверь и прислонился к стене. Только тут он почувствовал, как колотится сердце и по спине стекают струйки холодного пота. Несколько мгновений он стоял с полузакрытыми глазами, пытаясь взять себя в руки.
— Вам дурно?
Альдо открыл глаза. Комиссар стоял перед ним, хитро прищурясь.
— Я занимался почти всю ночь. Немного устал!
— Бывает… И часто вы страдаете бессонницей?
— Пожалуй, впервые. Я составил план повторения пройденного и сегодня приступил к занятиям.
— Вижу, несмотря на юный возраст, вы человек организованный! Элиза часто говорит о вас… И неизменно с похвалой!
— О, она замечательная девушка и прекрасно учится.
— У нее слабое здоровье, и я был бы против, если бы она просиживала ночи над уроками вместо сна. Но я зашел не за тем, чтобы говорить о здоровье Элизы… Иначе вы прочтете мне лекцию о вредных последствиях загрязнения окружающей среды! — улыбнулся комиссар.
— Да-да… Думаю, вы хотите допросить меня по поводу событий на заводе. Я был уверен, что рано или поздно это произойдет. Но мои родители подтвердят, что позавчера ночью я был дома и спал сном праведника!
— Я вовсе не собирался вас допрашивать! — рассмеялся комиссар. — Будь у меня такое намерение, я прислал бы вам повестку явиться в комиссариат… Мне хочется побеседовать с вами по-дружески, Альдо. Но буду с вами откровенен — я провожу небольшое расследование, скажем, как обеспокоенный отец!
— Ну, за Элизу не стоит бояться!
— Хм! Если к саботажу причастны вы, то и Элиза в нем замешана.
— А если исходить из того, что я невиновен?
— До прихода сюда я считал, что вы не имеете отношения к этой истории. Теперь моя уверенность поколеблена — вы человек самостоятельный. Более того, вы достаточно хладнокровны и умеете защищаться. Что вы думаете о саботаже?
— Я одобряю его целиком и полностью!
— А последствия?
— Миллионы литров подземной воды будут сохранены, отравители получили удар в самое чувствительное место — по мошне!
— А возможная безработица? Вдохновителю следовало подумать, прежде чем действовать. А что считают сообщники?
— Спросите об этом у них самих!
— Послушайте, Альдо, я пытаюсь помочь вам. Если это сделали вы, признайтесь! Я сумею замять дело. Вы с друзьями принесете извинения директору, в качестве наказания поработаете на заводе во время каникул… И все забудут об этой истории.
— Будь я инициатором саботажа, признание вины повлекло бы за собой выдачу тех, кого вы называете сообщниками. А разве можно на это пойти без их согласия? Но это в том случае, если саботаж устроили мы!
— Подумайте. Дня два-три я буду занят церемонией открытия и приездом министра. Потом мы вернемся к этому разговору. Если захотите сообщить что-либо раньше, добро пожаловать ко мне домой!
— В любом случае спасибо за добрые чувства к нам…
— До встречи, Альдо!
— До свидания, господин комиссар!
Едва Лоран Порталь вышел за дверь, как Альдо без сил опустился на стул. Он побледнел и долго сидел с отрешенным видом…
«Если надо, я не испугаюсь и отвечу за свой поступок. Но превращать друзей и себя в кающихся преступников — такого не будет!»
Жители города не скрывали недовольства — прошли целые сутки после злостной аварии, а виновники разгуливали на свободе, хотя каждый знал, чьих рук это дело… Без «зануд» тут не обошлось!
Грамон горел желанием спустить с цепи своих псов. Все «зануды» были на учете: бери их за глотку и отбей навсегда охоту заниматься подобными делишками! Но комиссар и директор завода были категорически против. Каждый по своим соображениям…
Комиссар с растущим недовольством смотрел, как частная полиция промышленника с каждым днем все больше вторгается в сферу общественного порядка. Мейлон же опасался, что беспорядки перекинутся в соседние города, где предприятиям концерна тоже могли угрожать подобные акции.
Грамон кипел от ярости, но ему пришлось подчиниться. Все же он отдал приказ своим охранникам при любой возможности настраивать людей против «зануд».
Малыш Патрик шел в школу с братом Андре и неожиданно оказался в центре группки оживленно беседовавших людей. Жители квартала любили малыша. Но, к несчастью, здесь был и охранник Макс.
— Смотри-ка! А вот и один из наших саботажников! И тебе не стыдно, негодник?
— Что… что я вам сделал? — пробормотал малыш, бледнея от страха.
— Ты еще спрашиваешь! Лучше бы водил компанию с братом, а не таскался по улицам со всяким хулиганьем!
— Андре не станет мешать людям жить в мире и спокойствии! — подхватила одна из женщин.
— Будь я твоим отцом, я бы каждый день лупцевал тебя, чтоб знал, как себя вести! — снова вступил в разговор Макс, схватив Патрика за ухо.
Но юный «сторонник прогресса» неожиданно ударил охранника головой в грудь.
— Ты что! Взбесился, что ли, Андре?
— Оставьте парня в покое! Пошли! — огрызнулся Андре, увлекая брата за собой.
Они ускорили шаг и скрылись за ближайшим домом.
— Идиот! Могильщик! Горе-саботажник! — рявкнул Андре, замахнувшись на Патрика.
Перед уходом Мишель поцеловал мать.
— Мамочка, не волнуйся, если задержусь и приду поздно! — сказал он. — Мне придется съездить за оборудованием.
— Мишель, будь любезен, не говори об этой конференции отцу, он опять разозлится! Кто вас повезет?
— Как обычно, Лионель.
— Он водит осторожно?
— Конечно, мамочка! Ну ладно, я побежал…
Мишель подхватил сумку с учебниками и драгоценным прибором. Тяжелая деревянная дверь, побелевшая от дождей, захлопнулась за ним. Он огляделся.
Вокруг старой фермы с новенькой бетонной надстройкой на четырех «деревенских» гектарах, где почвенный слой был содран до скального основания, громоздились автомобильные кузова. Глухо ухали прессы, скрежетал металл. Где-то в этом хаосе работали отец и его подручные.
Мишель вздохнул и направился к дороге.
Рядом с ним остановилась машина, и папаша Луи, улыбаясь, распахнул дверцу кабины. Это был шестидесятилетний человек с бледным морщинистым лицом, без единого волоса на голове. Город износил его раньше времени.
— Привет, малыш! Долго ждал?
— Нет. Только что вышел.
— Я был у учителя вчера вечером, он подтвердил — конференция состоится послезавтра. Мне поручили подготовить приглашения.
— Мы тоже беремся за работу сегодня!
— Послушай, Мишель… Не затеваете ли вы очередную глупость?
— Нет! Старик одобрил наш проект.
— Вот как! Может, поделишься тайной?
