Ознакомительная версия.
– Налево. Направо. Сейчас по лестнице вверх. Еще. Налево. Ну вот, почти…. Шойс, что происходит? Шойс…?!
Неожиданно шаг Декстера вдруг перестал быть таким уверенным. Сакса качнуло раз, другой. Повело в сторону. Он врезался в стену, да так и замер огромным мешком, поставленным на попа.
– Шойс! – Степа перепугался не на шутку. – Что с тобой?
– А что-то нехорошо, – еле слышным голосом, до ужаса контрастировавшим с его прежним полным энергии рыком, проговорил Декстер. – Сейчас как-то накрыло.
– Шойс, пойдем, тут два шага осталось, – Степа обхватил огромного сакса поперек туловища и попробовал повести по коридору. Тут и вправду оставалось идти всего ничего: притяжение картины уже даже не тащило на канате – оно несло всесмывающей волной.
Сакс отлепился, наконец, от стены…. Ох и ничего себе он весит!
– Вернемся, я Равазову с Элечкой насмерть запрещу тебя кормить, – просипел Донкат, с неимоверным трудом передвигая ноги, чтобы сделать каждый следующий шаг. – Отъел жопу, кабан здоровый.
– Вернемся…., – тающим голосом пробормотал Декстер, делая несколько неверных шагов, и тут Степа почувствовал, что все, они пришли.
– Заходим, – с натугой прохрипел Донкат, вталкивая сакса в проем двери. Дверь была закрыта, но особого значения это не имело: вес Декстера в «полевике» способен проломить борт штурм-бота, что ему какая-то дверь?
Тишина. И темнота. И зов разверстой голодной пасти. Комнату заполняло нечто. По-другому было не сказать. Шойс грудой свалился у ног Донката, но сейчас был не до него. Степа почти видел мерно крутящуюся воронку, засасывающую в себя все, что попадалось вокруг. Да уж, у Декстера, да и у любого, кто пришел бы сюда, не было ни единого шанса. Эта воронка одновременно и была похожа на полыхнувшие (неужели всего три дня назад?) по всей галактике картины, и нет. Но если тем нужно было что-то особенное, то, что есть далеко не у каждого; если они отбирали то, что хотели взять, то эта «конструкция» не предполагала ничего подобного. Перед Донкатом на полу лежала защитная система, напрочь высасывающая любого, кто осмелится к ней приблизиться. И у него тоже не было бы никаких шансов ей противостоять, если бы не его туман.
Нет, молочные полосы струящейся дымки не воевали с этой воронкой. Не пытались наполнить ее бездонную глубину. (Не могут?) Они сделали по-другому. Упругие струи тумана обволокли сознание Донката, спрятав его. Закрыв. Не давая увидеть его искру, его душу. И только поэтому Степан Донкат мог стоять на краю пропасти, заглядывая в нее в поисках ответа на вопрос, который он никак не мог сформулировать.
Огонь зажигалки, высасываемый голодной зовущей воронкой, света не давал совсем. Казалось, он вообще существует отдельно, не прикасаясь к черному полотну неподвижного мира. Неподвижного? В темноте раздался судорожный всхлип, кто-то заскребся. Декстер?! Степа зачиркал зажигалкой в надежде увидеть хоть что-то. В неровных вспышках тускло блеснула броня «полевика».
– Шойс! – Степа бросился на колени перед лежащим саксом. – Ты жив?
– В порядке, – прошептал Декстер. – Уйди отсюда.
– Зачем? – Степа напрягся. Это что, бред?
– Спина у тебя не прикрыта, дурень, – сакс изо всех сил старался быть грозным. Правда, от его грозности хотелось плакать. – Не отвлекайся. Если тебя накроют – нам всем конец. Вперед, солдат.
– Я не солдат, – Степе стало неимоверно стыдно. Шойс прав, а он заигрался в страдания, как мальчик. – Я старший специальный сотрудник ФАФ. Держись, я пошел.
– Буду, – прошелестел переводчик на плече Декстера.
Опять поскребывание. Степа чиркнул зажигалкой, на секунду вырвав из темноты небольшой кусок. Ничего не видно. Какие-то тени, углы. Еще щелчок зажигалки. И опять только рваная красно-черная картинка.
Откуда-то справа с пола раздался невнятный стон. Кто там? Донкат сунулся туда, по пути снеся какой-то столик. Грохот падающей мебели в темноте показался оглушающим. Щелк. Слабый огонек зажигалки высвечивал только руку, держащую его, и Степа наклонился, чтобы рассмотреть получше. И отпрянул…. На полу лежал невысокий, бритый налысо мужчина с перекошенным от страдания лицом, по которому то и дело пробегали гримасы боли. Раскинутые руки бессильно скребли пол, ноги непрерывно двигались, как будто он хотел убежать отсюда. Степа его понимал: он бы и сам не отказался свалить с этой планетки куда подальше. Но такого счастья ни одному, ни второму не предлагалось.
Вот по лежащему телу пробежала еще одна судорога. Мужчина заметался, из стороны в сторону мотая головой, охваченной странный черным обручем. Замычал. Это и был тот стон, который услышал Степа. А ты кто? Что-то лицо у тебя какое-то знакомое. Донкат поднес зажигалку поближе к лицу. Нет, определенно, он где-то видел этого человека. Странно, откуда бы ему знать хоть кого-то на этой планете? И тут же чуть не надавал себе подзатыльников. Откуда знать? Где видел? Придурок, одно слово. Кого еще он может знать на этой планете, кроме человека, чьим изображением Соловей проел им с Шойсом весь мозг. Ну, конечно же, он его видел. Это же Рудольф Заншин. Тот самый «злой колдун», за головой которого они сюда и прибыли. Тот самый? Степа еще раз поднес пляшущую горошину огонька к самому лицу лежащего мужчины. Как-то он не очень похож на злодея. Он больше на какую-то мышку похож. Потрепанную, облезлую и сбежавшую из вивисекторской.
«На себя посмотри», обиделся кто-то внутри у Степы, «тебя бы так приложило, тоже не пойми на кого был бы похож». Донкат присмотрелся: ну, да, наверное. И что теперь делать?
С одной стороны, их теория получила полной подтверждение: вряд ли и Рудольф Заншин, и источник неведомой силы оказались в одном месте совершенно случайно. А с другой…. А с другой: ну убедились они, что их теория верна, рады они этому? Это судорожно скребущее руками тело не способно даже на то, чтобы убить муху. Не говоря уже о трех штурмфлотах одной из самых больших галактических держав и тысячах похищенных душ по всей галактике.
Источник! Степа как проснулся. Точно. Это же не сам Рудольф тащил его сюда. Где-то же ведь должна быть картина. Такая же, как там, в баре. И этот, как его Ху Ху Ю – тоже. Но где? Донкат заметался по комнате, но тут же остановился. Нет, точно, последние события явно не пошли на пользу его мышлению. Как где? Куда звали, там и искать.
Степа закрыл глаза, хотя в такой темноте в этом не было никакой нужды, и постарался расслабиться. Ну, и где ты? Он постарался почувствовать сосущую пустоту «картины». Звали меня? Ну так вот он я, берите, если сможете.
Смогли. Стоило Донкату хоть на секунду отпустить защитные барьеры, как тупая вынимающая душу сила тут же вцепилась в него, утаскивая, притягивая, засасывая.
Ознакомительная версия.
