Тамара-Миранда побежала, Сенька следом припустил!
Через пару минут стало совсем светло. Напарники вылезали из распадка под яркие лучи дневного светила на полянку…, где зацветали земляничные кустики.
Небольшие желтоватые цветочки они разглядели в первую очередь. Те росли на кромке оврага, выведшего их… непонятно куда, но только не в двенадцатое сентября.
Здесь было — лето. Раннее, раннее утро.
Не вполне доверяя зрению, надеясь на оптический обман, Арсений наклонился, сорвал земляничный цветочек. Растер лепестки между пальцами, понюхал…
„Как ты себя чувствуешь?“ — раздался в голове обеспокоенный вопрос Миранды.
— Нормально, — вслух отчитался Сенька.
„Нормально? В самом деле? — пробормотала диверсантка. — А вот со мною что-то происходит… Не понимаю что, но… Ой!“
Тамара-Миранда сбросила с плеч лямки, схватилась за голову, скорчилась, присаживаясь на корточки!
Журбин мгновенно был рядом. Он обхватил напарницу за плечи:
— Что с тобой?!!!
Девушка оторвала руки от головы. Сидя на корточках, посмотрела на Журбина снизу вверх…
— Арсений, — едва слышно прошептали ее губы. — Как хорошо…
Телепат в ужасе выпустил девушку. С ним разговаривала НЕ МИРАНДА. Ему в глаза смотрела внучка колдуньи!
„Миранда…, Миранда! ты где??!“
Тамара улыбнулась:
— Здесь, — перепачканный землей пальчик девушки уткнулся в висок. — Но пусть она нам не мешает. Пока.
— Что ты с ней сделала?! Ты ее подавила?! — шокированный произошедшим Сенька отстранился от „ожившей куклы“. Он попытался прочитать ее мысли, проникнуть в голову…
Перед ним стояла непроницаемая стена. Сенька сконцентрировался и ударил по этой стене ментальным тараном, стараясь пробиться до наставницы, узнать, что с ней случилось! Не нужна ли диверсантке помощь?!…
То, что произошло дальше, Арсений сперва не понял. Вначале ему показалось, что таран просто отпрыгнул от стены и вернулся обратно сильнейшим ответным ударом, от которого мозг как будто взорвался и раздулся!..
Журбин невольно вскрикнул!.. Но через мгновение в его голове зазвучал знакомый голос наставницы:
„Она меня в ы ш в ы р н у л а, Журбин, — ошарашенно и тихо выговорила террористка и повторила: — Она меня вышвырнула. Прикинь? Такого быть не может! не бывает, но я теперь — в тебе. И это не обман и не разбалансировка, я твоими глазами вижу напротив лицо маленькой ведьмы“.
А ведьма — улыбалась. Смотрела на Арсения, потом крутила головой, радуясь способности управлять собственным телом, глядела на просвеченный солнцем лес, и снова улыбалась Сеньке…
Журбин стоял в ступоре, он не мог прочесть ни единой мысли девушки. Она скрывала даже эмоциональный фон!
„Перед нами казус, Сеня. Первый и возможно единственный — ЗАКРЫТЫЙ ТЕЛЕПАТ. Я чувствую, как эта девочка и з у ч а е т наши мысли, подслушивает разговор“.
— Этого не может быть…, - повторяя слова Миранды, пораженно прошептал Арсений, и в тот же момент получил подтверждение словам наставницы.
— А что такое „закрытый телепат“? — безмятежно хлопая ресницами, спросила девушка, по сути дела — чудо из чудес!
Сенька моментально выставил телепатический блок!
Глаза Тамары обиженно распахнулись:
— Я тебя напугала? — до того как Журбин прикрылся, новоявленная телепатка успела ощутить его эмоции. — Чем? — захлопали глазищи. — Я не хотела.
„Твою ма-а-ать, — прозвучало в голове Арсения. — Приплыли. Прибыли, что называется“.
В немом ступоре Журбин и вышвырнутая в него диверсантка наблюдали, как Тамара поднимает руку с растопыренными пальцами, крутит ее в воздухе, с улыбкой ощущает послушность тела…
„Харе любоваться, Сеня, — заговорила первой пришелица. — Ты альфа, так что действуй. Достань телефон, проверь работает ли связь?“
Журбин опомнился, достал из нагрудного кармана куртки трубку…
Телефон — работал. На нем стояла дата — восьмое июня нынешнего года. Пять часов утра.
„Где мы, Миранда?!“
„А пес его знает, — мрачно проговорила диверсантка. — Сигнал через спутник — проходит. Мы можем просто отлететь назад по временной шкале, можем… можем оказаться в какой-то сходной с нашим временем реальности…“
„Ты слышала раньше о чем-то подобном?!“
„В детстве в фантастических книжках читала“.
„Давай попробуем дозвониться до наших? Если это — июнь, то мы пока живем спокойно во второй Константиновке, нас никто в этом районе не разыскивает…“
Разговаривая с наставницей и не встречая противоречия, Журбин набирал на телефоне вызов отца.
— Набранный вами номер не существует, — сообщил мелодичный женский голос.
Арсений почувствовал как похолодели его пальцы. „Где м ы? мы, которые должны быть?!.. Нас что тут — вообще нет?! Или… Завьяловы и папа живут в Москве, Ирма с ними не знакома, служит в полиции… Меня и Антонины — нет среди живых?!..“
Миранда не ответила. Сенька задал вопросы, для ответа на которые было слишком мало исходных данных.
Журбин стиснул телефонную трубку: „Может быть позвоним по контактному номеру хроно-департамента?“
„И что скажем?“
„Попросим подозвать к телефону Таисию Пучкову. Если хроно-департамент осуществляет здесь какую-то работу, этот номер может быть ими задействован“.
„Ты представляешь, какой поднимется переполох, если кто-то — ком с горы! — попросит подозвать агента по реальному имени?“
„И что?! Сигнал пропустим через два-три спутника, они не смогут отследить наше местоположение!“
„Если ты не представишься, с тобой не будут разговаривать…“
„Будут! „Ком с горы“ знает слишком много для того чтобы его просто отфутболили! Со мной будут разговаривать и пытаться вычислить, где я нахожусь!“
Через минуту напарники знали, что в этом мире, если угодно паралели, хроно-департамент — существует.
— Таисия сейчас не сможет с вами разговаривать, — сказал по телефону невозмутимый женский голос. — Но если вы останетесь на линии или перезвоните позже, мы вас соединим. Как вас представить?
Журбин нажал на кнопку окончания разговора. По сути дела факт существования в этом мире московского подсектора хроно-департамента им много не дал. Ну существует, ну ответили — что дальше? Идти сдаваться, да? Представиться хроно-дефектом, поведать историю проникновения в эту параллель…
„Надеюсь, в этом мире нет Извекова, — в итоге выговорила пришелица. — Надеюсь, здесь мои коллеги не допустили возникновения нештатной ситуации…“
„Тогда здесь нет — меня, — повернул иначе мысль Арсений. — Не знаю, радоваться или огорчаться…“
