Ознакомительная версия.
— Бросайте лодку нахрен! — Крикнул им с берега Гренц. — Ищите веревку, цепляйтесь и держитесь, а я вас подтяну.
Не привязать веревку к лодке было серьезной ошибкой. Но предусмотреть ее никто не мог. Терехин и матросы, перебираясь по борту, подобрались к носу лодки. Веревка ушла в грязь.
— Ногами, ногами ищите! Она не могла глубоко уйти! — Терехин понял, что если веревку уже не достать, то и им ничто не сможет помочь.
Матрос Верещагин, подняв глаза к небу, словно оттуда должна была придти помощь, и слегка вздрагивая головой, видимо оттого, что ноги его совершали возвратно-поступательные движения, пытаясь зацепить веревку, на мгновение замер.
— Я, кажется, зацепил ее. — Он скрылся под водой, держась одной рукой за уходящий под воду борт.
Через пару секунд он показался, держа в руке черную, блестящую веревку.
— Значит так, Верещагин первый, ты Гарифулин — второй, а я замыкаю. — Приказал Терехин.
— Но, товарищ капитан второго ранга, давайте вы первым. — Предложил Верещагин.
— Давай, хватайся и ползи, не разговаривай! — Терехин видел, как борт полностью ушел под воду.
Не привыкший идти против начальства матрос молча, пополз по веревке. Второй матрос пристроился следом. Все ничего, но держание за веревку не предполагало удержание на поверхности. И тогда снова вступил Гренц. Он изо всей мочи потянул к берегу трех здоровых мужиков. Грязь перед их лицами собиралась в небольшую волну. Лезла в нос, рот и глаза. Но это было сущим пустяком по сравнению с перспективой оказаться на дне затхлого водоема, чтобы через несколько миллионов лет превратиться в небольшую лужу нефти.
Экспедиция, которая тщательно готовилась всю зиму, закончилась так неожиданно. Три оставшихся передатчика ушли на дно, как и запасы еды, рассчитанные еще недели на две. Первым делом команда осмотрела место, на котором оказалась. Скала представляла из себя вытянутую с севера на юг гряду, которая как дракон с шипастым гребнем, то уходила в воду, то показывалась над ней.
— Знаете мужики, в чем наша самая большая проблема? — Спросил Терехин команду, и не дожидаясь ответа, продолжил. — В том, что нам надо как-то доплыть до ближайшего передатчика и послать сигнал. А из всего, что может плавать у нас только этот круг.
Все посмотрели на спасательный круг, снятый с какого-то судна, выброшенного на скалы Новой Земли. Проделать на нем путь, расстоянием не меньше сорока морских миль, до ближайшей горы, на вершине которой был установлен последний передатчик, казалось идиотской затеей.
— А что делать? У нас нет еды, нет ничего, чем мы могли бы наловить себе рыбу. Да и откуда она возьмется в этом болоте? — Верещагин посмотрел на круг, как на единственный шанс.
— Тогда к передатчику отправится кто-то один, а мы будем ждать здесь. — Предложил Гренц.
Виктор Терехин достал компас и лист бумаги, на котором сквозь грязные разводы проступал рисунок карты. Он сориентировался по сторонам света и указал рукой в сторону темнеющего горизонта.
— Вон, в том направлении гора, на которой стоит седьмой передатчик. Надо придумать какое-нибудь подобие весла, а то ладонями он будет грести до второго пришествия. Раз ужина сегодня не будет, давайте разойдемся и поищем что-нибудь подходящее.
Команда разошлась в стороны. Виктор Терехин выбрал себе северную оконечность. В этом месте скала далеко выдавалась в темную, тягучую водную поверхность. Поверхность эта была почти неподвижной, несмотря на присутствующий ветер. Виктор осторожно ступал между камнями, внимательно рассматривая все места, в которых мог забиться мусор.
Слева что-то шлепнуло и завоняло сероводородом. Виктор успел заметить мгновенно затянувшуюся воронку, оставшуюся после выхода пузыря газа.
— То ли еще будет. — Сказал вслух Терехин, подразумевая, что процесс газообразования может усилиться со временем. — Надо будет это место на картах отметить красным.
Он дошел до самого края, так и не найдя ничего подходящего. Скалы были продуты ветром до стерильного состояния. С края уступа была видна граница «болота». Примерно метрах в ста от того места, где находился Виктор, были видны небольшие волны, набегающие на безмятежную поверхность. Терехину показалось странным, что эти две среды не смешиваются. Ведь вода могла бы смыть болото течением. Подумав, что дело в подводном рельефе, Виктор вернулся назад.
Его команда уже сидела на камнях и ждала командира. Руки у всех были пусты.
— Ну, что у вас? — Спросил не сильно обнадеженный Терехин.
— Ничего, чисто как в лазарете. — Сказал Гренц.
— Я тоже ничего не нашел. — Пожаловался Гарифулин.
— Я тоже ничего не нашел, но там, с той стороны, есть перешеек, до следующей скалы. Он под воду ходит, но там не больше километра, можно было бы сплавать, поискать?
— Придется сплавать, хотя… — Терехин задумался, — там, скорее всего, будет тоже самое.
— Я готов, товарищ капитан, сплавать, проверить. — Верещагин даже взялся за круг в порыве.
— Куда спешишь-то? — Удивился Гренц его порыву.
— Знаете, желудок уже начинает подводить, а я когда работаю, не так сильно о еде думаю. — Признался Верещагин.
— Куда мы смотрели, когда этого проглота с собой брали? — Добродушно усмехнулся Терехин. — Ладно уж, плыви, Форест, плыви.
Верещагин лег на круг. Матрос был долговязым, отчего его ноги сильно свешивались в грязную жижу. Верещагин заработал ладонями, как настоящий пароход своими винтами.
— Осторожнее там. — Напутствовал его командир.
Но тот уже не услышал, самозабвенно разгоняя спасательный круг.
Оставшаяся троица расселась по камням, наблюдая за удаляющейся фигурой матроса.
— А мы это не предусмотрели. — Произнес Терехин, не уточняя, что именно.
— Что? — Не понял Гренц.
— Передатчик для самих себя, на такой случай.
— Ну да, мы ж были уверены, что с нами ничего не случится. Мы же такие предусмотрительные, сто раз в переделках бывали.
Терехин ничего не ответил. Устало кивнул головой в знак согласия, запустил в грязные слипшиеся волосы обе пятерни и замер, как будто что-то обдумывая. Верещагин отплыл на большое расстояние, но прежде чем он достиг противоположного берега, наступила ночь.
Мошкара, для которой болото стало родным домом, лезла в лицо, нос и уши. Ее звонкое и надоедливое жужжание мешало заснуть. Мешали уснуть и звуки доносившиеся из желудка. Урчание раздавалось из трех желудков поочередно. Это было похоже на то, как если бы человеческий орган вдруг осознал себя и принялся разговаривать с себе подобными. К середине ночи желудки спелись до такой степени, что пытались исполнять одну партию разными голосами одновременно.
Ознакомительная версия.
