— Чушь, — сказал я после некоторых размышлений. — Виртуальный космический спрут — это ж надо такое придумать! И этот спрут нападает на Землю, которая представляет угрозу мирозданию! Просто мания величия какая-то!
— Дурак! — Яна поднялась из-за стола, смерив меня полным презрения взглядом. — Я не говорила о спруте. Я пыталась передать образ, который воспринимаю и который, по-видимому, лучше отражает действительность, чем просто связь различных цивилизаций посредством межгалактического радио или телевидения. Но я могу сформулировать и по-другому: союз сотен космических федераций, контролирующих каждая свой участок вселенной…
Замолкнув на полуслове, она взяла со стола одну из вставленных в пустые бутылки свечей и ушла в соседнюю комнатку.
За окнами стало совсем темно. Решив, что и впрямь пришло время завалиться спать, я пошел в комнату Вади, поправил сползшее на пол одеяло и, сев на вторую кровать, обнаружил в изголовье две книги, захваченные Яной из Питера в числе самых необходимых вещей. Это был томик Говарда Лавкрафта «Тень над Инсмутом» и «Маска Ктулху» Августа Дарлета.
* * *
Прежде чем лечь спать, я минут сорок слушал радио, а потом, не в силах уснуть, часа полтора читал Лавкрафта. Инсмутский цикл его рассказов был посвящен истории о том, как американские моряки познакомились в Тихом океане, на островах Полинезии, со странными туземцами, поклонявшимися подводному существу — Ктулху. Более того, породнились с расой амфибий, живших в царстве Р'лаи, охватывавшем кольцом половину Земли: весь континентальный шельф от побережья Массачусетса в Атлантике до Сингапура. Центр подводного царства спящего Ктулху находился в районе острова Понапе, откуда часть моряков и взяли себе жен. Причем те оказались лишь наполовину полинезийками, а наполовину принадлежали к расе Обитателей Глубин — странных земноводных существ, потомство которых постепенно заселило весь Инсмут — несуществующий город на Восточном побережье Северной Америки, расположенный якобы неподалеку от Бостона.
Поклонники Ктулху совершали странные обряды и приносили своему божеству кровавые жертвоприношения, а в начале 1928 года устроили что-то вроде Ночи Длинных Ножей, перебив большую часть остававшихся в Инсмуте людей, не пожелавших разделить их веру. В ответ на это американское правительство направило в прибрежные воды несколько подводных лодок и эсминцев, уничтоживших подводные поселения около Рифа Дьявола.
Прежде, читая Лавкрафта, я, разумеется, не мог допустить, что в его мрачных фантазиях присутствует хотя бы частичка правды. Точно так же, читая «Маракотову бездну» Конан Дойля, я полагал, что имею дело с чистой воды вымыслом, однако теперь начал склоняться к мысли, что книги эти были написаны визионерами, произведения которых в искаженном виде отражали реальные факты. Причину того, что они были искажены, Яна назвала совершенно точно: неспособность провидца верно интерпретировать увиденное.
«Мне снились, — писал Лавкрафт в рассказе „Тень над Инсмутом“, — бескрайние водные просторы, гигантские подводные стены, увитые водорослями. Я плутал в этом каменном лабиринте, проплывая под высокими портиками в сопровождении диковинных рыб. Рядом скользили еще какие-то неведомые существа. Наутро при одном лишь воспоминании о них меня охватывал леденящий душу страх. Но в снах они нисколько не пугали меня — ведь я сам был один из них. Носил те же причудливые одеяния, плавал, как они, и так же совершал богохульственные моления в дьявольских храмах…. Я постоянно ощущал на себе пугающее воздействие некой посторонней силы, стремящейся вырвать меня из привычного окружения и перенести в чуждый, неведомый и страшный мир…»
Неудивительно, что подобные видения навели его на мысль о существовании некоего подводного царства. А обрывочные картины из жизни обитателей планет, входящих в Лигу Миров, подвигли на создание мифа о первородных тварях, рыскающих за бледной вуалью привычной жизни. Ведь в рассказах его фигурируют не только подводные почитатели Ктулху, но и прочие удивительные твари. Хастур — Тот, Кто Не Может Быть Назван, он же Хастур Неизрекаемый — воплощение элементарных сил — хозяин космических пространств; Итаква — приходящий с ветром, Ктугху — воплощение огня; Шуб-Ниггурат, Йог-Сотот, Цатоггуа, Ньярлатотеп, Азатот, Йюггот, Алдонес, Тале. Могущественным и злобным, враждебным человеку существам этим противостоят безымянные Старшие Боги, о которых Лавкрафт мельком упоминает всего два или три раза. Упорядоченную, обычную для земных религий картину противостояния Добрых Богов — Злым рисует его последователь — Август Дарлет. По мнению самого Лавкрафта, нас окружает необоримое вселенское зло, выписанное им столь тщательно, что меня всю ночь мучили кошмары.
Быть может, Лавкрафт чего-то недопонял в открывшихся его внутреннему взору картинах, но напугали они его нешуточно. Вторжение фишфрогов тоже не походило на дружественный визит доброжелательных соседей, и, едва открыв глаза, я твердо решил переговорить с Яной и выяснить, что же представляет собой эта Лига Миров и чего ради она до нас докопалась.
* * *
— Ну ты и дрыхнешь! — сказал Вадя, выключая приемник. — Яна уж давно встала и даже печь затопила. Правительства вовсю договариваются о совместных действиях. Американские субмарины громят подводные базы пришельцев, а наши ракеты утюжат прибрежные воды, вокруг захваченных фишфрогами городов.
— Батарейки еще не сели?
— Нет. И, что самое удивительное: спутниковая связь продолжает действовать! Представляешь?
— С трудом, — признался я, натягивая джинсы и найденный среди Вовкиных вещей свитер. — Это вторжение вообще какое-то неправильное.
— А каким должно быть правильное?
— Любая война начинается с претензий, требований, угроз, ультиматумов. Может, мы бы и сами дали фишфрогам то, что им надо? — проворчал я, сознавая, что звучит это не слишком убедительно и, вероятно, пришельцам надобно то, чего добром они получить не надеются. — В крайнем случае долбанули бы по Нью-Йорку или Вашингтону. В порядке устрашения, чтобы сделать нас сговорчивее. Как американцы в свое время по Хиросиме и Нагасаки.
— У тебя губа не дура!
— Как себя чувствуешь?
— Плохо, — пожаловался Вадя, выглядевший значительно лучше, чем вчера и позавчера. — Пока до ветра ходил, чуть в обморок не грохнулся.
— Приключения на свою голову ищешь? Поставлено тебе ведро — пользуйся на здоровье!
— Не могу в общественном месте гадить, — застенчиво признался Вадя.
