Демон заговорил, мучительно выдавливая из себя одно слово за другим:
- Вот именно. Именно поэтому я не могу вмешиваться, понимаешь? Нам запрещено бороться друг с другом.
- Кем запрещено?
Кэррил отвернулся. Глядя в долину, он прошептал:
- Тем, кто нас создал. Нашим первоотцом.
- Первоотцом? Уж не хочешь ли ты сказать, что Йезу рождаются на свет?
Демон кивнул.
- Но это же невозможно! Само определение демонического начала...
- Так я это понимаю, - зачастив, пустился в объяснения Кэррил. - Так мы все это понимаем. Может быть, мы ошибаемся. Но какая разница? Если мы верим в то, что образуем одну семью, если мы функционируем как семья, то какой смысл задаваться вопросом о нашем происхождении? - Он вновь повернулся лицом к Тарранту; голос его дрогнул. - Я скажу тебе кое-что другое. Та же сила, которая даровала нам жизнь, способна и убивать нас - и столь же молниеносно. И мы все знаем об этом. А умереть мне хочется ничуть не больше, чем тебе. Только поразмысли над этим! Будучи рождены на свет, обладают ли Йезу бессмертными душами или просто-напросто рассеиваются в потоках, подобно остальным демонам? Я этого не знаю, Охотник, и не тороплюсь это выяснить. А именно это мне и предстоит, если я покорюсь твоей воле. Вот в чем заключается истина.
На мгновение оба замолчали, лишь свистел, медленно затихая, ветер. Затем, голосом тихим, как сама ночь, заговорил Охотник:
- Долину покрыл пеленой один из Йезу.
- Да.
- И ты не можешь снять эту пелену.
Демон покачал головой:
- Тогда, Кэррил, предложи мне какую-нибудь альтернативу. Я в отчаянии, а это означает, что я без малейших колебаний убью тебя, если у меня не будет другого выбора. И ты это знаешь. Вот и подскажи, как мне быть.
Демон сделал глубокий вдох, чтобы унять дрожь. Это было чисто человеческим действием, а вовсе не демоническим. В конце концов его тело было всего лишь иллюзией.
- Я могу поговорить с ним. Я могу попросить... Но это - все!
- А каковы шансы на то, что это сработает?
- Крайне малы, - признался демон. - Но если альтернативой станет открытый конфликт между нами... Это будет означать гибель для нас обоих.
- Хорошо. Непременно напомни ему об этом.
- А если это все-таки не подействует?
Серые глаза сузились.
- Ни для тебя, ни для меня это ничем хорошим не кончится, не правда ли?
- Мягко говоря, - пробормотал демон.
- Сделай для меня только это. А уж об остальном позабочусь я сам.
- А ты думаешь, у тебя получится? - резко спросил Кэррил.
- Что именно?
- Уничтожить его. Того, кто несет ответственность за все это. Ты ведь так и собираешься поступить, верно?
- А тебе кажется, что у меня ничего не выйдет?
Демон вздохнул:
- Любому другому человеку я бы ответил: у тебя ничего не получится. Человеческому могуществу с ним не совладать. Но что касается тебя, Охотник... Если годы и научили меня чему-нибудь, то только тому, что тебя нельзя недооценивать. И еще никто из твоих врагов не вышел живым из поединка с тобой. Так могу ли я судить об исходе этой борьбы?
Лицо Охотника несколько смягчилось, с некоторой натяжкой можно было сказать, что он улыбается.
- Ты мне льстишь.
- Едва ли.
Но и демон, отдавая прощальный поклон, испытывал вроде бы некоторое облегчение.
Трудно было сказать, в какой именно момент тело Кэррила начало таять в воздухе: только что оно, на взгляд, ничем не отличалось от человеческого, потом стало прозрачным - и сквозь него начали светить дальние звезды. Изумительная иллюзия, подумал Таррант. Главный талант демонов Йезу - и их самое грозное оружие...
Прежде чем демон дематериализовался окончательно, в тот момент, когда его образ - пусть уже и полупрозрачный - еще витал в воздухе, Таррант внезапно проговорил:
- Кэррил?..
Фигура не прервала, но сдержала перевоплощение, так и оставшись наполовину телесным, наполовину призрачным образом. Фосфоресцирующие глаза с любопытством посмотрели на Тарранта.
- Мне... жаль. Что приходится обращаться с тобою так. - Охотник говорил с трудом; сожаление и раскаяние были нечастыми гостями в его эмоциональном мире. - Мне бы хотелось, чтобы можно было обойтись без этого.
Ему показалось, будто призрачный Кэррил едва заметно улыбнулся.
- Мне тоже, - сказал демон. - Я испытываю те же чувства. - И в самый последний миг, уже окончательно растворяясь в ночи, он прошептал: Побереги себя, дружище!
25
Ночь проходила медленно. Таррант так и не появился. Дэмьен изо всех сил старался не думать о том, что же могло стрястись с Охотником, но образы из прошлого не давали ему покоя. Охотник в пламени костра. Охотник, кричащий от невыносимой боли. Тело Охотника у него в руках - настолько изуродованное, что кожа отслаивалась при первом прикосновении, обнажая сырое мясо...
"Но этого не должно было случиться здесь. Его просто не смогли бы взять в плен. Возможно, странное колдовство, присущее этому месту, не дает ему пробиться к нам. Возможно, уже в следующую минуту ему все-таки удастся пробиться".
Возможно.
Демонические твари появились ночью: мелкая зубастая нечисть, припавшая к прутьям решетки, подобно изголодавшимся хищным зверькам. Элементарным заклятием Отвержения он возбранил им доступ в пещеру, однако они по-прежнему вились у входа с раздражающей настойчивостью. Периодически ему приходилось возобновлять Отвержение, и каждый раз при этом он думал о том, в каком сейсмически опасном краю находится. Один раз легкий толчок произошел буквально сразу же вслед за очередным Творением, и после этого его полчаса била дрожь. Сколько еще придется - и удастся - искушать судьбу?
А девчушка по-прежнему смотрела на него не отрываясь. Она вновь забилась в самый дальний угол темницы - в нишу столь крошечную, что Дэмьен не смог бы вытащить ее оттуда силком, даже если бы ему этого захотелось. То, что она безумно боится священника, было несомненно - один неосторожный шаг в ее сторону, и она принималась вопить от ужаса, стараясь забиться еще глубже в свою нишу в голой скале. А чего стоят обвинения, прозвучавшие из ее уст! "Твоему Богу не взять меня! Я не хочу истечь кровью ради Него!" Как будто Единый Бог берет маленьких детей. Как будто Он их истязает.
Но тут Дэмьен вспомнил о детях Пяти Городов: их ведь заковывают в цепи, выставляют приманкой для порождений Фэа. А посвященные, жалкие и беспомощные, которых убивают прямо в колыбели, хотя единственное их преступление заключается в Видении. Наряду с ними убивают, должно быть, и многих других детей - даже тех, что не обладают Видением, а только ведут себя как-то странно, не похоже на остальных, - и вот истерические родители приносят их в жертву, чтобы поддерживать чистоту человеческой расы... Да, именно так. Пострадала ли эта девочка от рук Святой Церкви или нет, у нее есть все основания страшиться людей в рясе.
