— Да, но, когда дело доходит до конечного и бесконечного, вечности и времени, до Первопричины — остается полагаться лишь на веру.
— Которая обрекла на гибель столько биллионов и принесла столько страданий, — сказал Фрайгейт.
— В данном случае все обстоит не так.
— Давайте-ка вернемся к событиям этого мира, — буркнул Тай-Пен:
— Я набирал себе рекрутов, потому что существовала некоторая вероятность того, что в итоге и случилось. Я заложил все варианты, которые только мог придумать, в компьютер и дал ему задание оценить вероятность каждого. К сожалению, компьютер не может предугадать, что подумают и как в конечном счете поступят разумные существа если только не обладает всеми данными, что невозможно. Даже если бы он имел их, с точностью на сто процентов ничего предсказать нельзя.
Монат и остальные, к примеру, каждый раз делали то, чего я не ожидал. А я делал то, чего не ожидали они. Человеческий разум — любой разум — до сих пор остается неразгаданной тайной.
— Хоть бы ее никогда не разгадали, — пожелал Бартон.
— Да. Вот почему нельзя предугадать, насколько развит тот или иной ватан. Один вроде бы достиг довольно высокой ступени, но дальше не идет. Другой находится на низкой стадии и вдруг, чуть ли не за одну ночь, поднимается куда выше, чем более совершенные. Совершает квантовый этический скачок. Случается также, что люди деградируют.
— Как ты, например? — спросил Бартон.
— Нет! Именно в этом обвиняла меня Сигген, когда мы жили в той хижине в Пароландо. На самом деле я стою гораздо выше, чем кто-либо из занятых в проекте. Разве не самый этичный выбор — дать каждому столько времени, сколько требуется ему для роста? Конечно, самый этичный. Этого же нельзя отрицать.
— Он сумасшедший, — шепнула Алиса.
Бартон не был в этом уверен. Лога рассуждал, в общем, разумно. Но то, как он осуществляет свой план, разумным не назовешь. Впрочем, если он посылает ложные донесения, из Мира Садов сюда никто не явится. Лога может выиграть так добрую тысячу лет. Уж за это-то время все достигнут желаемой стадии.
Впрочем, кто знает, возразило Бартону его пессимистическое начало Интересно, какой стадии достиг он сам?
И хотелось бы ему достичь такой стадии, на которой основа его существа просто исчезнет?
Почему бы и нет? Это было бы приключение еще почище этого, самое большое приключение в его жизни.
— Прекрасно, — сказал он. — Теперь как будто все понятно. Но ты говорил, что твои планы могут и не осуществиться, даже если больше некому тебе помешать. Что там за ужасная вещь случилась?
— Это моя вина, только моя! — Лога встал и, несмотря на хромоту, начал шагать взад-вперед, морщась и потея. — Из-за того, что я сделал, биллионы могут погибнуть навеки! Почти все люди! А возможно, и все до одного! Навеки!
ГЛАВА 52
Наступило молчание. Лога продолжал хромать взад-вперед. Наконец Бартон сказал:
— Расскажи-ка все по порядку. Лога вернулся в свое кресло.
— Мой сигнал заблокировал линию воскрешения. Я не желал, чтобы кто-то из этиков совершил самоубийство и оказался в башне раньше меня. Я не знал, что другой этик прекратил воскрешение еще тогда, когда меня разоблачили.
Это сделали потому, объяснил Лога, что Монат хотел преградить неизвестному предателю доступ в башню, где тот или та мог осуществить свои планы, в чем бы они ни заключались, не обнаруживая своего присутствия.
Команда Моната отменяла все прочие команды.
— Ведь он был Оператором.
Кроме того, Монат через заместителя передал компьютеру команду не подчиняться никому, кроме него, Оператора, до восстановления нормальных функций.
— Я уверен — если бы он знал, что произойдет потом, то ни за что не отдал бы такую команду. Но он не больше меня догадывался, какой оборот примут события.
— Вселенная бесконечно разнообразна, как и события в ней, — сказал Нур.
— Возможно. Дело в том, что компьютер использует ватаны в качестве… как бы это сказать? — чертежей для производства тел. Раньше делались снимки с самих тел, но применять ватаны более экономично, как я уже объяснял. Других записей, кроме них, не существует. И если ватаны будут утеряны, мы не сможем больше дублировать тела.
Бартон обдумал эту мысль.
— Но ватаны-то на месте. Мы видели их в той шахте посреди башни
— Да, но, когда компьютер умрет, ватаны освободятся! И тогда невозможно будет воскресить мертвых. Они погибнут навеки!
Опять наступило молчание. Через минуту или две Алиса спросила:
— Значит, компьютер… умирает?
— Да, — с трудом выговорил Лога. — Это потому, что он столько лет оставался без присмотра. Он был рассчитан на то, чтобы работать веками без всякого ремонта или замены запчастей. Однако отдельные его узлы время от времени разлаживались. Поэтому техники регулярно проверяли его, а сам компьютер обладал обширными возможностями самовосстановления. Но всем известно необъяснимое упрямство— машин, когда они вдруг ломаются будто по собственной воле или отказываются работать. Ходила шутка, что и у них, возможно, есть свои ватаны, причем крайне зловредного свойства.
Во время долгого человеческого отсутствия в компьютере отказал какой-то клапан.
— Не механический, конечно. Клапаном служит нечто вроде силового поля, которое то обеспечивает, то отсекает приток морской воды в питательную камеру компьютера. Компьютер питается дистиллированной водой с добавками сахара и минералов. Кроме этого клапана, есть еще запасной. Если основной отказывает, включается он. Тем временем техники налаживают генератор поля, и основной клапан возобновляет работу.
К несчастью, запасной клапан долгое время недодавал воду — и теперь биокомпьютер умирает.
— Я мог бы, пользуясь банком памяти, изготовить дубликат компьютера. Но компьютер отказывается дать мне информацию, которую я мог бы заложить в материально-энергетический преобразователь.
— А почему ты не наладишь генератор поля? — спросил Фрайгейт.
— Да все потому же — компьютер не позволяет. Монат, наверное, давно еще распорядился установить защиту на этом узле, и она включилась, когда меня раскрыли.
Опять наступило долгое молчание, которое нарушила Алиса:
— А почему бы не использовать ватаноуловитель из таких, о которых ты нам рассказывал? Когда компьютер умрет и освободит ватаны, ловушка их удержит.
— Хорошая мысль, — мрачно усмехнулся Лога. — Мне она тоже приходила в голову. Но единственная ловушка — это сам компьютер. А вся информация, на основе которой я мог бы построить другую, содержится в его памяти.
