Ознакомительная версия.
Здесь все оставалось по старому. Как десять, как двадцать лет назад. Впрочем, этого Кирилл не знал — его опыт не уходил так далеко. Они забрались на стройку через дыру в ограде, остановились, оглядываясь.
Четыре двенадцатиэтажки были почти готовы. В двух дальних даже были вставлены рамы со стеклом.
— Туда пойдем? — спросил Кирилл. Ему было холодно, ветер и моросящий дождик давно уже пробили тонкую куртку, выстудили его до костей. Хотелось крыши над головой, стен вокруг…
— Нет, там рядом сторож, — Виз потянул его за руку. — Бежим, заметят…
Кирилл не спорил, хоть и не верил, что кто-то заметит их в вечерней темноте, среди бетонных блоков и мусора. Два слабых прожектора на крыше одного из домов высвечивали ворота и вагончик рядом. Там, наверное, и сидел сторож. Пил чай, смотрел по какому-нибудь древнему телевизору новости или мексиканский сериал…
— Да пошли…
Они забежали в подъезд — дверь была прикрыта, но не заперта. Нахлынула темнота — сквозь узкие проемы окошек свет почти не пробивался. Виз упрямо шел вверх, скользя рукой по перилам. Один раз, на площадке, тихо воскликнул:
— Блин, лифтовая шахта открыта! Кирилл, не грохнись!
Кирилл прижался к стене. Они поднялись до третьего этажа, Виз помялся секунду, потом стал дергать двери квартир.
— Закрыто? — спросил Кирилл. Ему почему-то захотелось, чтобы ни одна дверь не поддалась. Лучше болтаться на вокзалах, где много людей. В парке каком-нибудь, спрятаться в беседке и продремать до утра. Но не здесь, в недостроенном доме.
Если бы Кирилл попробовал сформулировать причину, это не заняло бы много времени.
Эти бетонные пещеры готовились стать Домом. Впустить в себя тысячу людей, детей и взрослых, семейных и одиноких, злых — и не очень. Стать местом смеха и ссор. Превратиться в маленькие клеточки-крепости чужого уюта и ревнивой любви.
Здесь будет то, что он потерял навсегда.
И ночевать здесь — словно заглядывать в чужие окна.
Но Кирилл не хотел об этом задумываться.
— О, есть!
Виз нашел-таки незапертую дверь. Может быть ему повезло. Может быть — он уже начинал чувствовать, где можно найти пристанище. Этим умением сполна обладают бомжи и беспризорники. Обычно оно приходит не сразу, лишь к тем, кто продержится первые полгода-год.
Но Визитер очень быстро учился.
Электричества в квартире, конечно, не было, хотя Кириллу и показалось, что в прихожей на шнуре болтается лампочка. Вытянув руки они добрели до оконного проема, заглянули вниз.
В вагончике сторожа горел свет. В занавешенном окошке мелькали тени — кто-то там расхаживал. Кирилл подавил всхлип. Все. Забыть. Это уже не его. Раньше, возвращаясь поздно домой, он смотрел на такие вот огоньки в окнах контор или магазинов с легким снисхождением — кому-то приходится довольствоваться казенным уютом вместо домашнего тепла. Теперь наоборот — обшарпанный вагончик, продавленная железная койка и горячий чайник будут казаться ему недоступным раем.
— Кирилл, не хнычь! — строго сказал Визитер.
— Виз… мы где спать будем?
— Сейчас придумаем. Блин, почему тут линолеум, а не паркет! Муниципальный дом, точно… А на линолеуме не поспишь, простудимся. Пошли.
Во второй комнате тоже было пусто и холодно. Окно выходило не на стройплощадку, а на соседние дома, давно уже заселенные, обжитые. Почти все окна светились.
— Так, помогай, — деловым тоном сказал Визитер.
Даже вдвоем они возились минут пять, прежде чем смогли снять с петель дверь между комнатами.
— Держи! — завопил Виз, когда дверь стала оседать на него.
Они кое-как избежали шума. Все-таки картон, наколоченный на доски, это не слишком тяжело даже для мальчишек. Опустили дверь на пол, отволокли в угол, подальше от окна. Сюда почти не задувало.
— Класс, — бодро сказал Визитер. — Если бы еще ручку оторвать, места было бы больше…
Он скинул куртку, положил ее на дверь. Объяснил:
— А твоей — укроемся. Еще не очень холодно, можно пару ночей продержаться.
Кирилл послушно снял куртку, присел, зачем-то стал расшнуровывать кроссовки.
— Дурак, — беззлобно сказал Визитер. — Разуешься, так точно простынешь.
— Виз, а что остальные делают?
— Утром узнаю.
— А все-таки?
— Ну, Визирь с полковником и писателем водку пьют, наверное. А Мария с киллером трахаются.
Обычно от подобных слов Кириллу становилось не по себе. Как ни смешно, но он совсем недавно более-менее четко узнал детали этого процесса. И если раньше мог рассказывать неприличные анекдоты весело и бестолково, словно решал уравнение с иксом и игреком, суть которых не слишком-то и важна… мало ли почему любовник был голым, когда муж приехал из командировки, может, он мыться собирался… то теперь стал запинаться и краснеть от подобных разговоров.
Сейчас, однако, слова Виза не вызвали никаких эмоций. Визирь и Заров водку пьют, Мария и киллер сексом занимаются. Какое это имеет значение, когда собираешься ночевать на снятой с петель двери, в комнате, где даже нет рам в окнах.
Наверное, он повзрослел.
— Давай спать, — сказал он.
— Угу. Ой, подожди, я пирожки из куртки вытащу, а то раздавим!
— Кажется, я их уже раздавил, — признался Кирилл.
Утром на даче осталось человек пятнадцать. Охрана, приданная Визирю генералом. Может быть, спецназовцев и удивляло происходящее, но они по этому поводу не высказывались. Постягивали свои маски, расползлись по помещениям. Семен, бледный и невыспавшийся, объяснял им какие-то профессиональные детали, водил по территории. В саду, там, где нашли мертвую девушку, расстрелянного пса и еще живого Рината, возились трое криминалистов. Тела, конечно, увезли.
Ярослав завтракал с Хайретдиновым, в его кабинете. Столик у камина был слишком низким, приходилось нагибаться, но Визирь явно не хотел покидать этой комнаты. Он был молчалив и озабочен. Сухо сообщил, что киллер и Мария в четыре утра покинули гостиницу и сейчас могут быть где угодно. С финансами у них проблем не возникнет. Визирь уже знал адрес Карамазова и сообщил его генералу, но вряд ли обыск и засада хоть что-то дадут.
Противники видели их ходы столь же четко, как и Посланник Власти — их.
Мальчишки, по словам Визиря, ночевали на какой-то стройке. Единственным интересным фактом Хайретдинов посчитал то, что у них почти нет денег. Если они не удержатся и пообедают, то, — Визирь в меру грустно улыбнулся, — к вечеру уже не смогут проехать на метро.
Заров молча ковырял яичницу с беконом. Кажется, Хайретдинов и не собирался гоняться за детьми. Предоставил их жизни, что, в общем-то, было столь же безотказно, как пуля.
Ознакомительная версия.
