— Где Сэрриетта Хон? И Джой Ричардс, — добавил я, не находя и его тоже.
Поднялась толстушка Луиза Белл в своем накрахмаленном, мешковатом розовом платье:
— Они нарушали порядок. Мисс Друри поймала Джоя, когда он хотел срезать у нее волосы, и начала его пороть. Тогда Хозяйка Сэри встала и сказала, что она не имеет права трогать его, потому что он под ее про-тек-ци-ей. Мисс Друри нас всех прогнала, и теперь она точно обоих выпорет. Она просто бешеная!
Я немедленно подошел к задней двери. Внезапно раздался крик, голос Сэриетты! Я помчался по коридору. Крик дошел до уровня дисканта, завис на секунду и прекратился.
Когда я рванул на себя дверь кабинета мисс Друри, я был готов ко всему. Вцепившись в дверную ручку, я замер, уставившись на таблицу времен.
Джой Ричардс прижимался спиной к доске и в своей плотной пятерне сжимал длинную прядь темно-русых волос учительницы. Хозяйка Сэри, наклонив голову, стояла перед мисс Друри: на ее белой как мел шее красовался недвусмысленный рубец. А мисс Друри тупо смотрела на кусок березового прута в своей руке; раздробленные остатки розги валялись у ее ног.
Увидев меня, дети очнулись. Хозяйка Сэри выпрямилась и с поджатыми губами направилась к двери. Джой Ричардс подался вперед. Он потер прядь волос о спину учительницы, чего она совершенно не заметила. Когда он догнал девчонку у двери, я увидел, что волосы блестели от пота, стертого с блузы мисс Друри.
Хозяйка Сэри слегка кивнула, и Джой передал ей прядь волос. Она осторожно положила ее в карман платья.
Без единого слова они прошмыгнули мимо меня и побежали в класс.
Мне показалось, что они не слишком пострадали.
Я подошел к мисс Друри. Она дико тряслась, разговаривала сама с собой и не сводила глаз с остатка розги:
— Она разлетелась на кусочки. На кусочки! Я только… А она на кусочки!
Обняв старую деву за талию, я подвел ее к стулу. Она села и продолжала бормотать.
— Один раз… один раз я ее ударила. Только я замахнулась, чтобы снова… розга у меня над головой… и — на кусочки! — Она таращила глаза на березовый обломок в своей руке и раскачивалась из стороны в сторону, будто оплакивая большую потерю.
У меня был урок. Я дал ей стакан воды, попросил сторожа присмотреть за ней и поспешил в класс.
Кто-то из учеников с чисто детской злобой и мстительностью нацарапал во всю ширину доски:
Раз-два-три-элери,
К нам идет Хозяйка Сэри.
Закрывай скорее двери,
Это злая-злая фея!
Раздраженно повернувшись лицом к классу, в привычной обстановке я заметил перемену. Парта Джоя Ричардса пустовала.
Он занял место рядом с Хозяйкой Сэри в длинной, густой тени на последнем ряду.
К моей превеликой радости, Хозяйка Сэри и не думала вспоминать об инциденте. За обеденным столом она, как всегда, молчала, уставившись в тарелку. Не досидев до конца ужина, она незаметно поднялась и улизнула. Миссис Клейтон слишком много болтала и суетилась, чтобы это заметить.
После ужина я направился к старинному дому с острой крышей, в котором жила со своими родственниками мисс Друри. Озера пота разливались у меня под одеждой, и я был не в состоянии сосредоточиться. Ни единый листик не шевелился на деревьях в этот влажный безветренный вечер.
Старая учительница чувствовала себя намного лучше. Но она ни в какую не желала оставить свою тему, что было бы единственным способом, — как предложил я, — наладить отношения. Она энергично раскачивалась в кресле-качалке времен колонии и протестовала:
— Нет, нет, нет! Я не собираюсь мириться с этим порождением ехидны, скорее самому Вельзевулу пожму руку. А теперь она ненавидит меня еще больше, потому что — неужели вы не понимаете? — я вывела ее на чистую воду. Ей пришлось показать свое мастерство. Теперь… теперь я должна сразиться с ней и победить ее и Того, кто ей покровительствует. Я все должна обдумать, я должна… но какая же дьявольская жара. Невыносимая жара! Мозги… мозги у меня отключаются… Она вытерла лоб тяжелой кашемировой шалью.
По дороге домой я пытался найти хоть какой-нибудь выход. Где тонко, там и рвется. Нагрянет комиссия, начнут копать, и школа вылетит в трубу. Я пытался спокойно продумать все возможные варианты, но одежда прилипала к телу, и я буквально задыхался.
На крыльце было пусто. Я заметил движение в саду и пошел в ту сторону. Две тени воплотились в Хозяйку Сэри и Джоя Ричардса. Они подняли головы, будто дожидаясь, когда я обнаружу себя.
Она сидела на корточках и в руках держала куклу. На голове маленькой восковой куклы была прилеплена прядь волос в виде жесткого пучка, излюбленной прически мисс Друри. Грубая маленькая кукла, обернутая в грязный клочок миткаля, напоминавший длинный и строгий покрой всех нарядов мисс Друри. Тщательная карикатура из воска.
— Вам не кажется, что это просто глупо? — наконец спросил я. — Мисс Друри уже достаточно раскаивается в своем поступке, чтобы издеваться над ее предрассудками таким образом. Я думаю, если вы очень постараетесь, мы все станем друзьями.
Они поднялись. Сэриетта прижала куклу к груди:
— Это не глупо, мистер Флинн. Этой дурной женщине следует преподать урок. Страшный урок, который она запомнит на всю жизнь. Прошу прощения за спешку, сэр, но этой ночью мне предстоит большая работа.
Она ушла. Шелестящее белое пятно скользнуло по ступеням и исчезло в спящем доме.
Я повернулся к мальчишке.
— Джой, ты ведь толковый парень. Послушай, как мужчина мужчине…
— Извините, мистер Флинн. — Он направился к воротам. — Мне… мне нужно идти домой. — Ритмические удары теннисок по обочине стали глуше и растворились в отдалении. Я, похоже, навсегда лишился его доверия.
Этой ночью мне не спалось. Я ворочался в скомканных простынях, засыпал, вскакивал и снова засыпал.
Около полуночи я проснулся от озноба. Взбив подушку, я собирался снова впасть в забытье, когда услышал какой-то протяжный звук. Я узнал его. Это он проникал в мои сны и заставлял с ужасом таращиться в темноту. Я приподнялся.
Голос Сэриетты!
Она пела песню, быструю песенку с невразумительными словами. Голос звучал все выше и выше, быстрее и быстрее, будто приближаясь к какой-то жуткой мертвой точке. Наконец, когда он достиг предела слышимости, она остановилась. И потом, на такой высокой ноте, от которой у меня чуть не лопнули перепонки, раздался нечеловеческий вопль: «Куру-ну-у О Стоголо-о-о-о!»
Молчание.
Заснуть снова мне удалось только через два часа.
Я проснулся от солнца, прожигавшего мне веки. Я оделся, чувствуя себя до странного измотанным и апатичным. Есть мне не хотелось, и впервые в жизни я ушел утром не позавтракав.
