Он крепко сжал зубы, чтобы не вскрикнуть от боли, когда его ухватили за одежду. И еще изо всех сил старался не упасть, остаться на ногах.
Человек в форме компании пристально посмотрел на Джоктара и покачал головой:
— Он не из этих. Погляди на следы: парень шел за нами.
— Зачем?
— Это он скажет сам. Берем его с собой.
— Но как же…
Налетчик в чужом пальто, вероятно, старший отряда, спросил, глядя на юношу:
— Это ты подал нам сигнал снежком?
— Я, — пробормотал Джоктар и упал на колени: ноги больше не держали его. Еще немного — и он провалился бы в беспамятство, но его подхватили чьи-то сильные руки. И опять тело пронзила боль, которую он уже не смог вынести. Больше он ничего не помнил…
Очнувшись, он понял, что его куда-то везут. Скрипели полозья. Юноша открыл глаза и увидел, что лежит в повозке на каких-то не слишком мягких тюках. Резкой болью отзывались во всём теле рывки и сотрясения.
— Ну что, проснулся? — кто-то наклонился над ним. Повернув голову, он встретил взгляд человека в пальто с эмблемами.
— Я не с шахты, — едва шевеля губами, прошептал Джоктар. Он заставил себя выговорить эти, казавшиеся ему крайне важными, слова.
— Тогда ты нарядился не в ту одежду.
— Так же, как и ты, — Джоктар попытался иронически усмехнуться, но его губы исказила лишь болезненная гримаса.
— Однако… — не ожидавший такой реплики, человек даже запнулся. Но тут же продолжил допрос:
— Ты из людей Скена? Или Кортоски? Тогда это не ваша территория.
— Я эмигрант, — голос юноши постепенно крепнул. — Был грузчиком на джампере и вот сбежал…
— И где же твой джампер? — в вопросе явно сквозило недоверие.
— Попал в лавину. Водитель и охранник погибли, а я сумел выбраться из кузова. На мне шуба охранника.
— Вот так история! Интересно, с каких это пор эмигрантами становятся дети? — Он отбросил капюшон с лица Джоктара и посмотрел ему прямо в глаза, сердито и недоверчиво.
— Мне больше лет, чем вам кажется. Да и когда Эй-служба особенно разбиралась с теми, кто попадется в ее сети? Впрочем, и здесь то же самое — ведь «Ярд-Нелли» купила меня без всяких колебаний.
— Трудно поверить во все это. Но если ты сказал правду, то ты молодец, что сумел выбраться из такой серьезной передряги. С какой планеты тебя, говоришь, привезли?
Джоктар прикрыл глаза. Разговор отнял больше сил, чем у него было. Затем тихо сказал:
— С Терры. Еще мы зовем свой мир Терраном… — Он произносил это, не открывая глаз, и потому не увидел, какое неподдельное удивление вызвал его ответ…
Скорее всего, он какое-то время снова находился в забытьи, так как следующим его ощущением было приятное тепло. Не беспокоила и болезненная тряска — значит, его уже не везут, и он находится в помещении. Приподняв веки, он сразу же зажмурился от яркого света атомного фонаря. Его устроили возле стены, поросшей мхом. Крыша помещения была низкая, и представляла собой плетёнку из каких-то гибких прутьев. Джоктар шевельнулся на своем ложе и хотел было потянуться, но почувствовал, что не может двинуть левой рукой, хотя боли и не было.
Чья-то рука поправила на его забинтованной груди меховое пальто. Он посмотрел вверх. Лицо стоявшего рядом с ним человека, не закрытое теперь капюшоном и маской, густо покрывал знакомый терранцу вечный космический загар. Как оказался здесь звездолетчик?
— Мне сообщили, что ты с Терры, — незнакомец говорил отрывисто и властно. — Из какого порта? Мелвамба? Вэррамур? Н-Йорк?
— Точно, Н-Йорк.
— Джет-Таун?
Услыхав вопрос, Джоктар понял, что этот человек знаком с улицей. Может быть, ему известна и тайная жизнь «верхнего» города? Он осторожно ответил:
— Я был банкометом у Керна.
Видел ли он когда-нибудь это лицо в переулках Джет-Тауна или в игорном зале? Пожалуй, нет. Тем более его удивила уверенная реплика незнакомца:
— Керн… «Солнечное пятно»?
Ничего не скажешь, этот человек неплохо знал и «верхний» город. Допрос между тем продолжался.
— Какой стол: «Трехмерное пространство»? «Звёзды и Кометы»? «Один — два»?
— «Звёзды и Кометы».
Незнакомец глядел с сомнением:
— Ты слишком молод для такого стола.
В резкой отповеди Джоктара звучали вся боль и отчаяние последних дней:
— Слушай меня, летчик. Я проработал за этим столом пять лет. Если ты знаком с Керном, то должен знать, что какой-нибудь недотепа не продержался бы у него и одного месяца.
Летчик вдруг расхохотался:
— Поделом мне: нельзя задевать профессиональную честь. Да, я знаю Керна и вынужден поверить, что ты специалист высокого класса. Что же касается твоего возраста… — он потёр подбородок и смерил юношу оценивающим взглядом. — Что ж, в бизнесе для всех находится место. Как твое имя, банкомет?
— Джоктар.
Брови звездолетчика поползли вверх:
— Просто Джоктар? Ну и имечко… Где ты только его получил?
— А где получил свое ты?
Летчик раскатистым смехом показал, что оценил ответ, и внезапно произнес:
— Гафл сёндзи корг а клайвн…
Последние звуки ничего не говорили Джоктару, но в его мозгу что-то встрепенулось. Может, как раз в той, заблокированной зоне его сознания? Не там ли, где похоронена память о детстве? Превозмогая слабость, он приподнялся на локте:
— Что ты сейчас сказал?
Летчик нахмурился, взгляд его стал холодным.
— Если ты не понял, значит мои слова не имеют для тебя значения. Выходит, ты здесь из-за обыкновенной Эй-облавы?
Кивнув, юноша снова опустился на постель. Он был заинтригован и разочарован тем, что собеседник увел разговор в сторону. Но летчик, словно не замечая обиженного вида Джоктара, настойчиво расспрашивал его до тех пор, пока не узнал всю жизнь юноши, включая похождения на Фенрисе.
— Я гляжу, ты очень везучий.
— А я, гляжу, ты поверил всем моим россказням, — Джоктара утомили дотошные расспросы, его терпение висело на волоске.
Летчик снова расхохотался:
— Парень, ты бы не смог солгать при всем своем желании. Ведь когда ты начал просыпаться, я дал тебе порошок истины.
Здоровая рука юноши гневно сжалась в кулак.
— А иначе нельзя было? — его голос был тихим и ровным, но глаза метали молнии.
— На этой планете — нельзя, если не хочешь нарваться на шпиона компании. Принять хоть что-нибудь на веру — значит, попасть в лапы к промышленникам.
Несмотря на убедительность объяснений летчика, ярость Джоктара не остывала.
— Кто ты то такой? — процедил он.
— Мое имя Рисдайк. Но оно тебе ничего не скажет.
