— Это точно, — вмешался Уэйт. — Произошло преднамеренное холодное и рассчитанное убийство, причем я уверен, что такое происходит раз в тысячу лет. И лишь одно в этом преступлении было неправильным.
— А именно? — спросил Риардон, не сводя с него своих проницательных глаз.
— Он никак не мог совершить этого преступления, потому что его совершил я. Как и сказано, от уха до уха!
Риардон, на которого эти признания в кровавых злодеяниях не произвели никакого впечатления, невозмутимо произнес:
— Одна и та же жертва, то же место, тот же способ и та же мотивация?
— Вот именно. Картина совершенно идентичная. — Уэйт взмахнул блестящей полоской: — А вот вам и съемка убийства. Можете полюбоваться. — Он бросил пленку на стол. — Та штуковина в заднем помещении не что иное, как особый кинопроектор. Он воспроизводит стереоскопическую картинку в естественных цветах. Изображение демонстрируется на экране, состоящем из тысяч крошечных бусинок в форме пирамид. Тем самым достигается эффект трехмерного изображения без применения поляризационных очков.
— Ничего нового, — фыркнул Риардон. — Все это известно.
— Но более того, — пояснил Уэйт. — Во-первых, картина снята так, что камера идентифицируется с аудиторией. То есть точка съемки расположена на месте зрителя.
— И это изобретение давно известное.
— Во-вторых, воспроизведение изображения осуществляется прокручиванием одновременно двух пленок с угловым сдвигом в три дюйма, чем достигается стереоскопический эффект. Но пленка не стандартная, не тридцатипятимиллиметровая. А другого, дьявольского калибра. Она мчится со скоростью три тысячи триста кадров в минуту. А на каждом пятом кадре заснята вспышка света. В результате получается интенсивное пульсирующее свечение с частотой одиннадцать пульсаций в секунду. Что соответствует приблизительно естественному ритму оптического нерва. Понимаете, что это означает?
— Нет. Продолжай.
— Создается эффект вращающихся зеркал. И эти пульсации погружают зрителя в гипнотическое состояние.
— Черт побери! — ошеломленно воскликнул Риардон. Он поднял пленку и стал рассматривать ее при тусклом свете наружных уличных фонарей.
Уэйт продолжил:
— И так происходило до тех пор, пока жертва не впадала в транс. И вполне возможно, что предварительно жертву этого кинопроектора опаивали. То есть поначалу зритель воспринимал демонстрацию как обычный фильм. Но вскоре впадал в гипнотическое состояние, и ему казалось, что он находится на том месте, где на самом деле стоит камера. Или, если вам так больше нравится, камера становилась зрителем. И мозг начинал накапливать фальшивые воспоминания. Мозг не может поместить знания в уже занятое место. Но остается еше много пустого пространства. Эти отсеки атрибутируются с теми временами в прошлом, где ничего ценного не запоминалось. Аппарат создавал преступление, персонажей, причину, место, обстоятельства и приблизительное время в прошлом. Картина загонялась в мозг на то место, где по тем или иным причинам ничего в свое время не записывалось.
— Тому, кто не испытал это на себе, все рассказанное покажется невероятным, — сказал Брэнсом. — Но я-то знаю, насколько убедительным получился результат.
— Больше всего бесит то, — сказал Уэйт, — что какому-то неведомому гению удалось создать полностью автоматизированный прибор для промывания мозгов. Аппарат настолько хорош, что убедит кого угодно, будто черное — это белое, если, конечно, человек застигнут врасплох и не знает, что над ним проделывают. — Он достал из кармана еще один кусок пленки и передал Брэнсому. — В этой камере для пыток собрана небольшая кинотека. Сюжеты — совершённые преступления. А совершаются они в самых разных частях света — отсюда до Тимбукту. Одно из них якобы совершено близ Бэльстоуна, хотя, скорее всего, произошло оно за тысячу миль оттуда. Хотите полюбоваться?
Брэнсом посмотрел на пленку:
— Господь Всемогущий, да ведь это же Арлен!
— А скорее всего, какая-нибудь незначительная актриса, проживающая на той стороне планеты, — предположил Риардон.
— Сомневаюсь, — впервые за это время заговорил Сандерс. Он все еще продолжал потеть. — Эти убийства чересчур реальны. Мне противно думать, но, вероятнее всего, персонажи этих фильмов буквально разыгрывали сцену убийства.
— Я тоже так думаю, — согласился Уэйт.
— Что вы хотите сказать? — подтолкнул их к объяснению Риардон.
— Эти случаи смертей настолько правдоподобны, что вряд ли инсценированы. Я думаю, что эти люди уже находились в списке тех, кого рано или поздно должны были устранить. Но вместо совершения массовой экзекуции их обманули, убедив сыграть роли в фильмах, где они слишком поздно поняли, что в последней сцене смерть происходит на самом деле.
Риардон обдумал эту мысль.
— Да, мне кажется, некоторые люди способны на такое.
— Вот и я так думаю, — сказал Уэйт. — Даже смерть они могут использовать себе во благо. И тем не менее задумано все дьявольски блестяще. Ведь тот, кто считал себя виновным, отнюдь не рвался сообщать об этом. Да и как можно обвинить человека, который вдруг обнаружил, что его просто подставили, и при этом решительно отмахивается от того факта, что у него в мозгах не все в порядке?
— Я понял, понял! — Риардон бросил многозначительный взгляд на Брэнсома, затем посмотрел на часы — Заберем этот аппарат для дальнейших исследований. Больше торчать тут нет смысла, — А Брэнсому он сказал: — Поедете с нами в штаб-квартиру. Мы дадим вам поспать восемь часов и накормим чем пожелаете. Затем вы нам подробно расскажете вашу историю и опознаете тех типов, которых мы поймали. А потом уж сможете отправиться домой.
В шесть часов вечера Риардон вез его домой и по дороге рассказывал:
— Нет сомнений, что в тот особенный день они подловили вас в самый точный момент. Вас оглушили, ввели наркотик и отвезли в их кинотеатр. Там вас обработали. Затем доставили обратно к ступенькам, встряхнули, похлопали по лицу и выразили сочувствие. Несколько дней спустя «водитель» своими словами привел в действие механизм воспоминаний, и вы пустились в бега.
— Да, так оно и было, — согласился Брэнсом. — Жаль, что я не проявил большего любопытства относительно тех двух выпавших из моей памяти часов.
— Да ведь вы же себе не принадлежали. Со дна памяти поднялся грязный осадок и все вокруг затмил. — Риардон задумался, затем продолжил: — Теперь надо разбираться с остальными жертвами. Они же не знают, что бегут от призраков. Как с ними быть? И как избежать повторения случившегося? Та шайка, что мы поймали, может оказаться одной из множества других, готовых развернуть дело в любой точке земного шара.
