И я снова промолчала. Впрочем, Август не ждал от меня наводящих вопросов или возмущения.
– Говарды действительно оказались очень милыми людьми. Особенно Серена. Она уговорила меня прояснить обстоятельства смерти Фирса Ситона. Ей самой это не нужно, но она воспитывает сына Фирса. Мальчик рано или поздно начнет спрашивать, и, если ответить будет нечего, получится нехорошо. Так вот, мы откроем новый контракт. Что это даст тебе, помимо моих сведений о Берге? Ты получишь возможность работать не только как разведчик на Саттанге, но и как мой ассистент на нашей территории. Что это даст мне? Те самые обстоятельства смерти Ситона. Меня интересует: кто его схватил, где, по чьему доносу, кто выносил приговор – поименно – и какие приводились доказательства его вины. Проще всего это узнать у Патрика. Его самого тогда на Саттанге не было, и на мою просьбу он ответил, что не хочет в это лезть. Тебе предстоит убедить его помочь. Пусть он поспрашивает старейшин.
– Идея хорошая. Я так и так начну с Патрика.
– Не надейся только, что он поможет тебе с Максом.
– Почему?
– Потому что это было первое, что сделал я, едва узнал о смерти Берга. Кид Тернер предпринял такую же попытку, только не напрямую, а через отца Патрика, генерала Шумова. На Саттанге сложнейшая политическая обстановка, если такая формулировка применима к обществу, недалеко ушедшему от первобытного. Это первое. А второе – убийца Берга находится на нашей территории, и скорее всего, в третьем округе. Смертельные раны Макс получил на корабле, где был бунт.
– Опять: ты полагаешь, что Кид совсем этого не подозревает?
Август позволил себе легкую улыбку:
– Вот. Теперь понимаешь, почему он посылает именно тебя и именно на Саттанг?
Я отвела взгляд.
– Макса не вернешь. Его труп – ценность для меня, для его семьи. Не для Кида Тернера, – проговорила я. – Но зачем, спрашивается, Макса вообще понесло на Саттанг? При чем тут государственная измена? И разумеется, кому выгодна нынешняя тяжелая политическая ситуация на Саттанге?
– Естественно. Там, Делла, нужен не разведчик. Там нужен ассистент инквизитора. С опытом расследования преступлений в политической сфере и в армии. Поэтому ты. – Август помолчал и очень спокойно, безжалостно добавил: – У меня нет иллюзий. Скорей всего, ты погибнешь. Будь хоть один твердый шанс уцелеть и довести дело до конца, я взялся бы за него давно. Шансов нет. Там мог бы отработать незабвенный Пол Даймон, и то лет двадцать назад. Больше, пожалуй, никто. Обрати внимание: идея послать на поиск наших индейцев напрашивалась. Но послали людей. Почему? А индейцы не согласились. Удалось уговорить одного-единственного, который пойдет с тобой. Я считаю бессмысленной такую гибель. И дела не сделал, и не выжил. Тебя не отговариваю. Ты взрослый человек, сама можешь распорядиться своей судьбой. Но на тот случай, если ты все-таки уцелеешь, у меня есть альтернативное предложение на будущее. Я тоже, верь – не верь, устал от однообразия. Хотел бы если не сменить профессию, то значительно раздвинуть ее рамки. В связи с этим я готов оплатить твое обучение в аспирантуре, но следующие десять лет ты работаешь на меня. С высокой вероятностью я буду кем-то вроде независимой контрразведки. Армия, политика, крупные корпорации. Мне уже не хватит одного ассистента, будет штат – с собственными экспертами и несколькими оперативниками. И мне понадобится человек, который сумеет управлять этой сворой, а параллельно будет моим советником.
– Август, прости, но совершенно не интересно. Я меньше всего мечтаю быть секретаршей с амбициями.
– Секретарь у меня тоже будет, и это не ты. Кажется, я нашел подходящего человека. А мне нужен аналитик.
– И зачем тебе аналитик, если ты все равно умеешь это лучше меня? Нет, – я покачала головой, – мне надоело быть фикцией и финтифлюшкой в мини-юбке, оттеняющей гения. Пусть мои таланты невелики, но я хочу идти своей дорогой.
Август кивнул, словно принимая мой ответ. Подсунул мне новый контракт. Я обратила внимание, что он полностью заполнен. Впрочем, меня нельзя удивить тем, что Август Маккинби предусмотрителен и умеет убеждать. Я взяла стило и зависла над бумагой.
– А зачем на целый год?
– Чтобы у тебя был запас времени.
– В год? Работы максимум на два месяца. Не настолько я потеряла квалификацию, чтобы не суметь посчитать операцию вчерне. Если я не справлюсь за два месяца, то не справлюсь никогда.
– Если ты закончишь раньше, мы просто расторгнем этот контракт. У меня есть сомнения, что ты управишься за два месяца. Я бы закладывался на четыре. Перелет туда-обратно – полтора месяца. Меньше чем за две недели ты на нашей стороне не управишься. И два месяца – на Саттанге. Четыре. И это при очень большом везении. А если не повезет, то ты и в полгода не уложишься.
– И оставшиеся полгода до окончания контракта ты будешь уговаривать меня передумать, – брякнула я.
– Не буду, – ровным тоном сказал Август. – Не имеет смысла. Я предложил. Ты услышала. У тебя есть несколько месяцев на размышление. Вернешься – если вернешься – дашь ответ.
Я не опасалась особенной настойчивости с его стороны. В конце концов, максимум, что меня ждет, – несколько часов уговоров и нытья. Но и этого не будет. Потому что за три-четыре месяца Август привыкнет жить один, найдет достоинства такого образа жизни, да и я вернусь другим человеком. Опыт, полученный раздельно, очень быстро разводит людей в стороны.
Я подписала контракт. Прямо при мне Август отправил данные на регистрацию в налоговую и в лицензионную комиссию.
– У меня к тебе одна просьба, – сказала я.
– Конечно.
– Вряд ли я когда-нибудь вернусь на Таниру. Тебя не затруднит переслать мои вещи на Сонно? Я буду жить там.
– Хорошо.
– Что ж, – я встала, – тогда счастливо оставаться. Пойду собираться.
– Когда улетаешь?
– Послезавтра. Еще пару дней побуду в Мадриде.
– Хорошо. Завтра днем мы вряд ли сумеем поговорить, не до этого будет. А в полночь у меня рейс на Луну. Мне на Земле больше нечего делать.
Я кивнула.
– На всякий случай: если не вернусь с Саттанга – прощай. Не поминай лихом.
– Нужна будет помощь на нашей стороне – звони.
Я пошла к двери. И, как обычно, на пороге Август меня остановил. Он не был бы собой, если бы не остановил.
– Делла!
Я обернулась. Он встал, подошел к окну, отвернулся от меня. Сунул руки в карманы брюк, два раза качнулся с носка на пятку – о, опять старая привычка вылезла.
– Один вопрос остался. Правильней было бы сказать, не вопрос, а проблема, порожденная недопониманием. Та ночь на корабле, когда ты пришла ко мне.
Я закатила глаза. Ну начинается!
