— Не подходи!
Он успел за руку удержать Картера.
— Почему? Здесь травы нет, и, кажется, даже нет насекомых.
— Вот именно! Ничего нет! Это дерево называется пало санто.
Ствол дерева, примерно шести дюймов в диаметре, выглядел вполне безобидно, и все еще привлекал Картера.
— Посмотри на землю! Видишь? Ни опавших листьев, ни молодых побегов! Ничего живого!
Несмотря на жару, Картер почувствовал пробежавший по телу холодок.
— Ну и что? — спросил он, однако, бодрым голосом. Игорь осторожно подвел его к дереву, остановившись на почтительном расстоянии от него.
— Видишь эти венозные линии на коре? Это муравьиные ходы. Дерево само предусмотрело их для муравьев. В благодарность муравьи выедают любое растение, осмелившееся пустить здесь корни, и убивают всякое приблизившееся существо.
Он постучал по стволу ручкой своего мачете. Мгновение спустя кора дерева покрылась множеством красных муравьев в четверть дюйма длиной.
— Выглядят они, вообще-то, не страшнее обычных муравьев джунглей, которых ты показывал нам несколько дней назад, — сказала, подойдя, — Эшвуд.
Вдруг Картер испустил крик и подпрыгнул на несколько дюймов от земли, схватившись за левое запястье. На тыльной стороне ладони впился жалом в его кожу один единственный муравей. Он извивался, стараясь загнать жало поглубже в кожу. Картеру пришлось несколько раз ударить себя по руке, чтобы сбросить муравья на землю. Вокруг укуса выступило красное пятно.
Игорь де Сото с обычной невозмутимостью осмотрел руку Картера. — Муравей, наверное, упал с ветки, — сказал он.
Картер бросил взгляд вверх на крону дерева и попятился.
— Когда-то меня укусил желтый муравей, — признался он, — но здесь дело явно посерьезней! Как может такое маленькое существо причинить столь сильную боль?
— У этих муравьев сильный яд, — пояснил Игорь. — Индейцы мачигуэнга, живущие в этих местах, наказывают преступника, привязывая его на ночь к стволу пало санто. Наутро преступник неизменно оказывается мертв.
— Думаю, нам следует посидеть в какой-нибудь гряз- ной лужице, — проговорила торопливо Эшвуд и тоже отошла.
Солнечное, свободное от насекомых и травы пространство люди оставили его хозяевам — пало санто и муравьям.
Прошел еще один день, наполненный гнетущей жарой, удушающей влажностью и доводящими до бешенства москитами, и вот тут-то Игорь, как ни в чем не бывало, заявил, что с завтрашнего дня начинаются трудности.
— Трудно в это поверить в наши дни, но дальше перед нами простираются совершенно неизученные земли. Только дураки, не зная местности, уходят от рек и углубляются в джунгли, — он улыбнулся. — Что ж! Я приветствую моих собратьев-дураков! Никто, конечно, в здравом уме и по доброй воле не полезет в этот зеленый ад, но зато у нас появляется шанс обнаружить неизвестный науке вид животного или растительного мира сельвы.
— А как насчет индейцев? — спросил Картер.
— Здесь, в Маку, живет племя, связь которого с миром цивилизации носит случайный характер. Язык этого племени не изучен, но не думаю, что мы встретим кого-нибудь, хотя здесь вполне возможно натолкнуться и на совершенно неизвестное остальному миру племя.
Когда дождь прекращался, между ветвями деревьев проглядывало синее небо, недосягаемое, чистое, свободное — там, в вышине, не было сыпавшихся со всех сторон листьев, спор, насекомых. Продираясь сквозь джунгли, они карабкались при помощи крюков по склону, и все лишь для того, чтобы, достигнув вершины, спуститься с другой стороны, пересечь вброд очередную речушку и вновь начать подъем.
Теперь Картер наверняка знал, по каким именно причинам старатели и браконьеры не особенно жаловали посещением Ману. Эти места не зря слыли непроходимыми. Даже если бы кому-то и посчастливилось найти здесь что-либо стоящее, то проблему доставки вряд ли б ему удалось разрешить.
Спустя два дня они увидели индейца, чей облик совершенно не соответствовал ожиданиям Картера. Кожа стари ка и цветом, и фактурой напоминала высушенную солнцем кожуру банана. Неожиданное появление людей его вспугнуло, индеец вскочил на ноги, и Картер прикинул, что его рост не достигает пяти футов. Одет был старик в обтрепанные по краям шорты и столь же изношенную рубашку. Сооружение из пальмовых листьев, служившее ему жилищем, находилось невдалеке. Несколько освежеванных тушек неизвестных животных и десяток выпотрошенных рыб болтались на шесте, подставками которому служили два вбитых в землю кола.
— Браконьер? — предположила Эшвуд.
Игорь подошел к старику и обратился к нему на каком-то певучем языке. Индеец ответил, запинаясь и вознося руки к небу, как бы призывая небесные силы в свидетели.
Когда Игорь возвратился, некоторое раздумье читалось на его лице.
— Он не браконьер! Говорит, зовут его Минга, и утверждает, что он шаман, живет отшельником, соплеменники приходят к нему, когда нуждаются в его помощи. Он бывал в Шинтуйе, индейском селении далеко вниз по течению Верхней Мадре де Диос. Но вот что интересно: его язык похож на язык индейцев Мачигуэнга и в то же время сильно отличается от него. Он говорит, что во всей округе нет ни индейских селений, ни лагерных стоянок, и я ему верю, — Игорь перевел взгляд с Картера на Эшвуд. — Я ему сказал, что мы ищем место, где, напоминая арку, стоят два каменных столба, почти соприкасающиеся вершинами. Он ответил, что исходил всю округу и знает только одно место, где стоят два таких столба. Он говорит, кроме него из людей никто никогда этих столбов не видел.
— Сможет он нас отвести к этим столбам? — заволновалась Эшвуд. Игорь кивнул:
— Он знает о существовании бумажных денег, но он не доверяет бумаге. Его устроила бы какая-нибудь вещь. У меня есть два фонарика, батарейки которых можно подзаряжать днем солнечной энергией, и я думаю уступить ему один в качестве оплаты.
— А тебе не кажется, что он может рассказывать нам сказки, для того чтобы заполучить фонарик? — Эшвуд окинула взглядом тощую фигуру индейца.
— Ну вот это уж мы сможем узнать, только если пойдем за ним, куда он поведет нас. Как иначе проверить, говорит ли он правду?
— А слыхал ли он когда-либо о Паитити?
— Я спрошу, — Игорь направился к индейцу. Когда он минуту спустя вернулся и заговорил, в его голосе Картеру послышалось волнение:
— Он никогда не слыхал такого названия, но утверждает, что видел камни, на которых боги оставили свои письмена.
— Боги? — переспросил Картер.
— Индейцы джунглей ничего не помнят об инках, они не сохранили историческую память об их цивилизации.
