Солнце уже давно ушло за утесы. Небо розовело, и когда они будут возвращаться, уже загорятся фонари. Тротуары и дороги уже, практически, опустели, потому что все в это время ужинали. Странное время для тайпирования. Он волновался.
Когда они добрались до больницы, регистратор взял их карточки и прочитал, а затем сказал, кому куда идти.
Он взглянул на Кэтлин, когда она уходила. Он боялся, но не знал, чего и почему, но чувствовал, что он и она — в опасности. Если ты впитываешь ленту, ты приходишь в больницу днем. А не тогда, когда полагается ужинать. Его желудок был пуст, и он подумал, что, может быть, это неожиданное упражнение: они проделывали такое со Старшими, выдергивая их из постелей ночью, и был слышен их топот в коридоре, когда они бежали куда-то изо всех сил.
Но когда они пришли, это действительно оказалась больница, а не Комната. Ты не имеешь права делать ничего, кроме того, что тебе велят, и ты не думаешь в больнице, а просто снимаешь рубашку, и вешаешь ее, а затем забираешься на стол и сидишь, стараясь не ежиться, пока не придет Интор.
Это оказался Интор, которого он никогда раньше не видел. Этот мужчина включил оборудование для тайпирования прежде даже, чем взглянул на него; и только потом сказал:
— Привет, Флориан. Как поживаешь?
— Мне страшно, сир. Почему мы получаем ленту в такое время?
— Лента все скажет тебе. Не пугайся.
Он взял шприц и, подняв руку Флориана, сделал укол. Флориан вздрогнул. Он нервничал. Интор похлопал его по плечу и отложил шприц. И поддержал его, потому что доза была большая: Флориан чувствовал как быстро действует препарат.
— Молодец, — сказал Интор, и его руки были нежны, хотя говорил он не так приятно, как другие Инторы. Он не отпустил его, а повернул и помог положить ноги на стол, а его рука так и осталась с ним, сначала под плечами, потом на плече или на лбу. — Это будет глубокое тайпирование. Ты ведь теперь не боишься?
— Нет, — ответил он, чувствуя, как удаляется страх.
— Опускайся глубже. Настолько глубоко, насколько можешь, Флориан. Иди в середину и подожди меня там…
— Я не хочу праздника, — сказала Ари, ссутулившись в кресле, когда дядя Дэнис заговорил с ней. — Не нужно мне никакого противного праздника, мне не нравится никто из детей, мне не нравится, что я должна быть милой с ними.
У нее уже испортились отношения с дядей Дэнисом из-за того, что она стащила карточку Нелли, будучи в своем репертуаре, сразу рассказала обо всем дяде Дэнису и дяде Жиро, как только дядя Дэнис спросил ее. Нелли не хотела, чтобы Ари попала в беду. Но они все равно ее поймали. Нелли была ужасно расстроена. И дядя Дэнис устроил строгий Разговор с ней и с Нелли по поводу охраны и безопасности в здании и о том, что надо ходить только куда следует.
По его словам, он больше всего рассердился на Джастина и Гранта за то, что они не позвонили ему и не сообщили, что она бывает там, где ей не полагается, и что они тоже в беде. Дядя Дэнис послал им сердитое послание, и теперь они должны будут сообщать, если она пройдет мимо них, а не по темным коридорам, где ей полагается ходить.
Ари всерьез рассердилась на дядю Дэниса.
— Тебе не нужны другие дети, — произнес дядя Дэнис, как будто задал вопрос.
— Они тупые.
— Ну, а как насчет взрослого приема? У тебя будет пунш и торт! И все прочее. И получишь подарки. Я не имею в виду всю Семью. Как насчет доктора Иванова и Жиро?
— Мне не нравится Жиро.
— Ари, это неприлично. Он — мой брат. Он — твой дядя. И он всегда очень мил с тобой.
— Мне все равно. Ты же не разрешишь мне пригласить того, кого я хочу.
— Ари…
— Джастин же не виноват, что я взяла карточку Нелли.
Дядя Дэнис вздохнул.
— Ари…
— Мне нужны старые гости.
— Видишь ли, Ари, я не уверен, что Джастин сможет прийти.
— Я хочу Джастина, и я хочу Гранта, и я хочу Мэри.
— Кто такая Мэри?
— Мэри — это техник там, в лаборатории.
— Мэри — эйзи, Ари, и она будет чувствовать себя страшно неудобно. Но если ты в самом деле хочешь, я подумаю насчет Джастина. Но помни: я не обещаю. Он ужасно занят. Я спрошу его. Но приглашение ты ему можешь послать.
Так было лучше. Она несколько выпрямилась и оперлась локтями на подлокотники. И одарила дядю Дэниса гораздо более приятным взором.
— И еще пусть Нелли не ходит в больницу, — сказала она.
— Ари, дорогая, Нелли необходимо сходить в больницу, потому что ты очень расстроила Нелли. Это не моя вина. Ты поставила Нелли в тяжелое положение, и если Нелли необходимо немного отдохнуть, то я, безусловно, не могу мешать ей.
— Это гадко, дядя Дэнис.
— Ну, не гаже, чем кража Неллиной карточки. Завтра утром Нелли вернется, и с ней будет все прекрасно. Я приглашу Джастина и передам Мэри, что ты помнишь о ней. Ей будет, очень приятно. Но я ничего не обещаю. Ты веди себя хорошо, а мы посмотрим. Хорошо?
— Хорошо, — ответила она.
Она продолжала сердиться из-за того, что ей запретили покидать нижний коридор, когда она ходила на занятия или возвращалась после них, и она снова и снова пыталась придумать, как обойти запрет, но так пока ничего и не придумала.
Итак, в этом году вечеринка будет происходить не в большой столовой, потому что дядя Дэнис сказал, что иначе потом трудно убираться, да и многие люди не смогут прийти. Так что у них будет небольшой прием в его апартаментах, а на кухне приготовят угощение и принесут его; и придут всего несколько взрослых, и будет вкусный обед, и решит, что подать на обед, и будет сидеть во главе стола, и все будет так, как она хочет. И Джастин, и Грант, наверное, смогут прийти, сказал дядя Дэнис.
Так что они пришли.
Джастин и Грант подошли к двери, и Джастин пожал руку дяди Дэниса.
И после этого в комнате повисла отчетливая напряженность. Джастин вошел испуганным. Грант тоже. А все присутствующие в комнате стали натянутыми и противными, и старались такими остаться.
Это же ее прием, черт побери. Ари справилась с расстройством, доводившем ее до колик, подбежала к гостям и была настолько дружелюбной, насколько могла. Вы ничего не добьетесь от людей, призывая их к любезности. Надо привлечь их внимание и тормошить до тех пор, пока они не сосредоточатся на тебе вместо своих каких-то проблем, вот тогда с ними можно общаться. У нее не было времени определить, кто что делает — она просто подошла к Джастину: все дело было в нем, она точно это знала.
Присутствовали дядя Жиро, и эйзи Эйра — Аббан, и доктор Иванов, и очень красивый эйзи по имени Улс, который принадлежал ему. И доктор Петерсон со своим эйзи Рэми, и ее любимый инструктор доктор Эдвардс со своим эйзи Гэлом, который был старше его и очень не приятный. Доктор Эдвардс был одним из тех, кого она пригласила. Доктор Эдвардс занимается биохимией, но он знал обо всем, и он много занимался с ней после прослушивания лент. И был, конечно, дядя Дэнис, который разговаривал с Джастином.
