В течение следующей четверти часа Эрон вынужден был лицезреть, как обворожительная юная леди ползает вокруг него на коленках, демонстрируя всю свою гибкую фигурку. Боже, она воистину красотка! Возможно, сумасшедшая. И явно представляющая для него опасность. Однако никакая обида не могла заставить его закрыть глаза на то, что девушка восхитительна!
В другой ситуации он устыдился бы своих похотливых настроений, но ведь его подкараулили, нокаутировали, похитили и повязали по рукам и ногам! Эта полоумная барышня явно не заслуживала джентльменского отношения.
Поэтому он беззастенчиво наслаждался, глядя, как девушка, лежа навзничь на полу, заползла под стул и потянулась к тугим узлам. Скромнейшая комбинация рубашки и жилета не в силах была сдержать напора роскошной нежно-кремовой груди, которая колыхалась в такт движениям девушки. Эрон затаил дыхание – казалось, вот-вот розовые соски вырвутся на волю из своего заточения… Этого так и не произошло, но само предвкушение доставило ему массу удовольствия.
Он весьма приятно проводил время.
Однако когда девушка, встав подле него на колени и перегнувшись через самый его пах, потянулась к узлам, стягивающим его ноги, ему все же пришлось ее остановить. Потому что от созерцания ее густых спутанных светлых волос у себя на коленях и размеренных движений дивного тела, когда барышня дергала веревки, ход его мыслей приобрел чересчур фривольное направление. А порядочный человек не должен позволять себе подобного даже по отношению к безумной девке, в которой красоты куда более, нежели морали…
Увы, видимо, он слишком долго колебался, вдыхая теплый жасминовый аромат и любуясь роскошными волосами, разметавшимися по его коленям… К тому же дыхание ее согревало и пробуждало к действию определенную часть его естества.
И этот орган словно говорил: «Никто не совершенен. Пусть женщина продолжает в том же духе!»
Все же порядочность одержала верх. Взяв девушку за плечи, Эрон рывком поднял ее. Барышня сопротивлялась, сосредоточенная на своем занятии.
– Да погоди ты! У меня почти получилось!
Она силилась вырваться, однако он держал ее крепко и как можно дальше от своего многострадального паха. Впрочем, это мало помогало, потому что теперь ее стройное тело очутилось между его раздвинутых колен. Если бы ему пришло на ум их сдвинуть, они сомкнулись бы аккурат на ее изящной талии…
Но Эрон мужественно преодолел это искушение. Вместо этого он нагло ухмыльнулся прямо в лицо похитительнице.
– Кто учил тебя узлы вязать, а?
– Братья, разумеется!
– Ха! Говенная же ты ученица! – Эрон никогда не употребил бы столь соленого словца в присутствии леди, а вот Хейстингз – запросто. – Нипочем ты их теперь не развяжешь.
Девушка криво улыбнулась:
– Похоже на правду…
Сейчас она была до неприличия хороша. Но Эрон даже не улыбнулся. Какие уж тут улыбки, если он по-прежнему крепко связан. Он испустил страдальческий вздох. Видимо, страдания – его удел, ведь он только и делает, что страдает… Вдруг он взглянул на зияющий оконный проем.
– Погоди, а в раме не осталось осколка стекла?
Девушка нахмурилась, размышляя, – и вдруг просияла:
– Здесь – нет. Но в окошке столовой – да, есть!
Легко высвободившись из его рук, она стремительно вскочила. От неожиданности Эрон выпустил ее, и девушка стремглав кинулась вот из комнаты, подхватив с пола фонарь и оставив его в кромешной темноте.
Когда настала тьма, сердце Эрона екнуло. Нет, темноты он не боялся, просто неприятно было ощущать себя связанным, беспомощным и одновременно слепым.
Он ждал, что глаза привыкнут к темноте, и он сможет хоть что-то разглядеть, однако тут было совсем не так, как на берегу моря в тропиках, где даже единственная звездочка тотчас отражалась в воде и освещала песок. Этот мир был не в пример холоднее, дождливее, темнее… Небо было затянуто тучами, сквозь которые не мог пробиться даже слабый лунный свет.
Но вот девушка радостно впорхнула в комнату, размахивая фонарем.
– Ох! – Эрон закрыл ладонями глаза и крепко зажмурился, но было поздно: внезапный свет ослепил его, и какое-то время он не видел ничего, кроме зеленого мерцания.
– Не стоило тебе смотреть на свет, – серьезно объявила барышня. – Это очень вредно для зрения.
– Давай, расскажи еще что-нибудь, – пробормотал он злобно.
Слава богу, что не жалобно… Поистине у него выдался непростой вечер – в плену у этой… этой…
– Как тебя зовут? – строго спросил он и почувствовал, что девушка колеблется, отвечать или нет.
– Ты все-таки решил подать на меня в суд?
– Возможно.
Эрон хотел прибавить: «А возможно, и нет», – но смолчал: дерзкую девчонку следовало примерно наказать.
Не открывая глаз, он услышал ее тяжелый вздох и усилием воли отогнал видение вздымающейся и опускающейся дивной груди.
– Даже если я освобожу тебя? Если сама провожу тебя до твоей кареты? Ведь ты даже не ранен…
– Объясни это моей гудящей башке! Рука у твоего братца тяжелая…
Он почти услышал, как она поежилась и затрепетала. Разумеется, он предпочел бы это увидеть, однако богатое воображение, даже без участия зрения, нарисовало соблазнительную картину. С ее стороны возмутительно быть такой хорошенькой. Ему куда проще было бы презирать ее, будь она толстой, безобразной и мужеподобной.
Так он ей прямо и сказал. В ответ девушка расхохоталась.
– Братец Орион назвал бы это «ошибочным определением вида» или чем-то в этом роде!
– Если все современные английские леди подобны тебе, то существование нации под угрозой!
Голос ее приблизился, и Эрон понял, что девушка вновь опустилась подле него на колени и теперь пытается перерезать веревки найденным осколком стекла. Эрон приоткрыл веки. Зрение мало-помалу возвращалось к нему. Обоняние же не переставало служить ему ни единого мгновения…
«Девушки, благоухающие подобно этой, вполне способны и на убийство, – подумал он. – А их жертвы, возможно, даже благодарят их за это!»
Как раз в этот миг клубящиеся в небе тучи разразились наконец ливнем. Нет, это был не просто дождь – это был настоящий потоп! С неба низверглись ледяные потоки – казалось, что на них внезапно обрушился всей своей мощью водопад…
Одежда Электры сразу промокла. Она уже готова была стремглав броситься под защиту остатков уцелевшей кровли у южной стены комнаты, но поняла, что у ее пленника нет никакой возможности укрыться. И вместо того чтобы спрятаться, она рванулась к пленнику, чьи ноги все еще были накрепко примотаны к ножкам стула, и раскинула руки над его головой, пытаясь хоть как-то защитить его от дождя.
Затем она вновь попыталась отвязать пленника, но конопляная веревка мгновенно промокла, и узлы наотрез отказывались поддаваться. А дождь хлестал все сильнее, и Электре ничего не оставалось, кроме как, склонившись над мужчиной, защищать его голову и плечи, принимая на себя удар стихии. Ее вымокшие волосы образовали импровизированный плащ, защищающий и его, и ее голову – и они смогли наконец перевести дыхание.
И тут с неба посыпались градины.
Поначалу Эрон вовсе не был против того, что похитительница столь заботливо охраняет его от ледяных струй, – но ровно до тех пор, пока по сгнившему ковру не замолотили градины размером с грецкий орех. Подняв глаза, он увидел, что девушка по-прежнему защищает его, уцепившись за спинку стула, превратившись в живой щит.
Волосы, по которым струилась вода, защищали ее лицо, но по плечам и спине молотил град, и Эрон слышал, как она вскрикивает от особенно сильных ударов.
– Убирайся, дура! Беги в укрытие!
Но девушка не подчинилась, продолжая вздрагивать и сдавленно вскрикивать. Взглянув под ноги, Эрон заметил, что некоторые градины достигали уже размеров персика – некоторые больше походили на снежки и были безопасны, зато другие, ударяясь об пол, подскакивали и откатывались в сторону. Легко было представить себе боль от удара таким снарядом…
Однако ни единая градина в него не попала.
– Беги же, ну!
Однако упрямица и с места не сдвинулась. Эрону ничего другого не оставалось, кроме как, схватив ее за талию, уронить ничком себе на колени и прикрыть собой. Не бог весть какая защита, но все же лучше, чем было. Девушка отчаянно вырывалась, но Эрон, крепко держа ее, проревел ей прямо в ухо:
– Не дергайся!
Сдавшись, она обмякла, но все же, высвободив одну руку, прикрыла ею их головы. Крыша вышла из рук вон никудышная…
Град прекратился внезапно, как это обычно и бывает. Однако казалось, долгие часы градины молотили по их спинам, от каждого удара они вскрикивали… Головы их соприкасались, руки Эрона обнимали тело девушки, а ее рука была распростерта над ними. Дыхание их смешалось, и Эрон слышал каждый ее вскрик и ойканье, словно свои собственные…
Но вот упали последние градины, размером с увесистые еловые шишки, – и небесный артобстрел прекратился окончательно.
