Алексей Толстой - Аэлита

ЗАБРОШЕННЫЙ ДОМ

От берега до ближайшей кущи деревьев Лось и Гусев шли по горелому, бурому праху, — перепрыгивали через обсыпавшиеся, неширокие каналы, огибали высохшие прудки. Кое-где, в полузасыпанных руслах, из песка торчали ржавые рёбра барок. Кое-где на мёртвой, унылой равнине поблёскивали выпуклые диски, — крышки. Пробовали их поднимать, — они оказались привинченными. Отсвечивающие пятна этих дисков тянулись от зубчатых гор по холмам к древесным кущам, к развалинам.

Среди двух холмов стоял ближайший лесок: куща низкорослых, с раскидистыми, плоскими вершинами, бурых деревьев. Их ветви были корявы и крепки, листва напоминала мелкий мох, стволы — жилистые и шишковатые. На опушке, между деревьями, висели обрывы колючей сети.

Вошли в лесок. Гусев нагнулся и пхнул ногой, — из-под праха покатился проломанный, человеческий череп, в зубах его блеснуло золото. Здесь было душно. Мшистые ветви бросали в безветренном зное скудную тень. Через несколько шагов опять наткнулись на выпуклый диск, — он был привинчен к основанию круглого, металлического колодца. В конце леска стояли жилища: — это были развалины, — толстые, кирпичные стены, словно разорванные взрывом, горы щебня, торчащие концы согнутых, металлических балок.

— Дома взорваны, Мстислав Сергеевич, посмотрите, — сказал Гусев. — Тут у них, видимо, были дела, эти штуки мы знаем.

На куче мусора появился большой паук, и побежал вниз по рваному краю стены. Гусев выстрелил. Паук высоко подскочил и упал, перевернувшись. Сейчас же второй паук побежал из-за дома к деревьям, поднимая коричневую пыльцу, и ткнулся в колючую сеть, стал биться в ней, вытягивая ноги.

Из рощицы Гусев и Лось вышли на холм и стали спускаться ко второму леску, туда, где издалека виднелись кирпичные постройки и одно, выше других, каменное здание — с плоскими крышами. Между холмом и посёлком лежало несколько дисков. Указывая на них, Лось сказал:

— По всей вероятности, это — колодцы подземных, электрических проводов. Но всё это брошено. Весь край покинут.

Они перелезли через колючую сеть, пересекли лесок и подошли к широкому, мощённому плитами, двору. В глубине его, упираясь в рощу, стоял дом, необыкновенной и мрачной архитектуры. Гладкие его стены сужались кверху и заканчивались массивным карнизом из чёрно-кровяного камня. В гладких стенах — узкие, как щели, глубокие отверстия окон. Две квадратные, сужающиеся кверху, колонны из того же чёрно-кровяного камня поддерживали скульптурное перекрытие входа. Плоские, во всю ширину здания, ступени вели к низким, массивным дверям. Высохшие волокна ползучих растений висели между тёмными плитами стен. Дом напоминал гигантскую гробницу.

Гусев стал пробовать плечом дверь, окованную бронзой. Дверь подалась. Они минули тёмный вестибюль и вошли в многоугольную высокую залу. Свет проникал в неё сквозь забранные стеклом отверстия сводчатого купола. Зала была почти пуста, несколько опрокинутых табуретов, стол с откинутой в одном углу мохнатой скатертью и блюдом с истлевшими остатками еды, несколько низких диванов у стен, на каменном полу — консервные жестянки, разбитые бутыли, какая-то, странной формы, машина, не то орудие — из дисков, шаров и металлической сети, стоящая близ дверей, — всё было покрыто слоем пыли.

Пыльный свет с купола падал на желтоватые, точно мраморные, стены. Вверху они были опоясаны широкой полосой мозаики. Очевидно, она изображала древнейшие события истории, — борьбу желтокожих великанов с краснокожими: — морские волны с погружённой в них по пояс человеческой фигурой, та же фигура, летящая между звёзд, затем, — картины битв, нападение хищных зверей, стада длинношёрстных животных, гонимые пастухами, сцены быта, охоты, пляски, рождения и погребения, — мрачный пояс этой мозаики смыкался над дверьми изображением постройки гигантского цирка.

— Странно, странно, — повторял Лось, влезая на диваны, чтобы лучше рассмотреть мозаику, — Алексей Иванович, видите рисунок головы на щитах, понимаете, что это такое?

Гусев, тем временем, отыскал в стене едва приметную дверь, — она открывалась на внутреннюю лестницу, ведущую в широкий, сводчатый коридор, залитый пыльным светом. Вдоль стен и в нишах коридора стояли каменные и бронзовые фигуры, торсы, головы, маски, черепки ваз. Украшенные мрамором и бронзой порталы дверей вели отсюда во внутренние покои.

Гусев пошёл заглядывать в боковые, низкие, затхлые, слабо освещённые комнаты. В одной был высохший бассейн, в нём валялся дохлый паук. В другой — вдребезги разбитое зеркало, закрывающее одну из стен, на полу — куча истлевшего тряпья, опрокинутая мебель, в шкафах — лохмотья одежд.

В третьей комнате, низкой, закутанной коврами, на возвышении, под высоким колодцем, откуда падал свет, стояла широкая кровать. С неё до половины свешивался скелет марсианина. Повсюду — следы жестокой борьбы. В углу, тычком, лежал второй скелет. Здесь среди мусора и тряпья Гусев отыскал несколько вещиц из чеканного, тяжёлого металла, — видимо золота. Это были предметы женского обихода, — украшения, ларчики, флакончики. Он снял с истлевшей одежды скелета два, соединённые цепочкой, больших гранёных камня, прозрачных и тёмных, как ночь. Добыча была не плоха.

Лось осматривал скульптуру в коридоре. Среди востроносых, каменных голов, изображений маленьких чудовищ, раскрашенных масок, склеенных ваз, странно напоминающих очертанием и рисунком древнейшие этрусские амфоры,[1] — внимание его остановила большая, поясная статуя. Она изображала обнажённую женщину со всклокоченными волосами и свирепым, неправильным лицом. Острые груди её торчали в стороны. Голову обхватывал золотой обруч из звёзд, надо лбом он переходил в тонкую параболу,[2] — внутри её заключалось два шарика: рубиновый и красновато-кирпичный, глиняный. В чертах чувственного и властного лица было что-то волнующе знакомое, выплывающее из непостижимой памяти.

С боку статуи, в стене, темнела, небольшая ниша, забранная решёткой. Лось запустил пальцы сквозь прутья, но решётка не подалась. Он зажёг спичку и увидел в нише, на истлевшей подушечке, золотую маску. Это было изображение широкоскулого, человеческого лица со спокойно закрытыми глазами. Лунообразный рот улыбался. Нос — острый, клювом. На лбу, между бровей, — припухлость в виде плоских пчелиных сот.

Лось сжёг половину коробки спичек, с волнением рассматривая эту удивительную маску. Незадолго до отлёта с земли он видел снимки подобных масок, открытых недавно среди развалин гигантских городов по берегам Нигера, в той части Африки, где теперь предполагают следы культуры исчезнувшей расы.