– Почему?
– Плен должен быть честным. Иначе у дикарей не стимулируется теменная чакра. Соответственно, не наступает эйфория, мощное желание «уйти в солнце». Падает энергетичность…
– У всех астлан яйцевидные черепа?
– Только у кастовых. В смысле, цивилизованных.
– Что происходит, если кастового астланина хочет пленить кастовый астланин, гражданин вражеского государства? Десант с корабля инопланетян?
– Не знаю.
– Кастовый обязан бежать, драться до последнего? В этом случае система работает, как с дикарем? Яйцом череп или нет, а вопрос, как я понимаю, упирается в статус «пленник-свободный»?
– Вы что, анализируете этот бред?
Белый Страус присел на топчан:
– Вы даже представить не можете, какой бред я способен подвергнуть анализу. Троюродный брат вашего конфликта: Мондонг, племена овакуруа. Речь даже не об энергопространственном феномене, имеющем место в обоих случаях. Целый народ, одержимый идеей-фикс: не позволить чужакам вторгнуться в мозги аборигенов; не уважающий предков, допустивших такое вторжение… Когда же запрет нарушается во второй раз, у всего населения летит крыша. Вы видели фильм «Мондонг»? Ричард Монтелье снял прекрасную картину. Не без художественного вымысла, и всё же…
– Не видел, – Марк взял полотенце. – Чем у них дело кончилось?
Он видел другое: причину, по которой начальство, рискуя потерять лицо, пригласило на Тренг язвительного маркиза-ларгитасца. Имперские эксперты, кому Марк, едва восстановив силы, месяц напролет ездил по ушам, блестяще накапливали информацию. Складировали, вешали ярлычки. Но выводы – новые башенки из старых кирпичиков – у них получались не в пример хуже. Во всяком случае, никто из экспертов не усмотрел аналогий, какие провел Ван дер Меер. Для этого маркизу понадобилась минута разговора и пара ключевых слов: конфликт устремлений.
– Где?
– На Мондонге.
– Резнёй, молодой человек. Чем обычно заканчиваются фильмы? Большой резнёй…
* * *
О Марке Кае Тумидусе госпоже Зеро было известно больше, чем новоиспечённый обер-центурион знал о себе сам. Тем не менее, информация, полученная из третьих рук – это одно, а личный контакт – совсем иное. Контакт уже начался, хотя Марк и старуха не обменялись и парой слов. Имперская безопасность наблюдала за молодым офицером, ни во что не вмешиваясь.
Мимические реакции. Манера держаться. Походка. Пластика движений. Интонации. Смысл произнесенных слов имел значение в последнюю очередь. Отец. Дядя. Молодая вудуни. Реакции разные, в пределах ожидаемых. Всё укладывалось в составленный специалистами психопрофиль. Госпожа Зеро терпеть не могла сюрпризов. Возможно, потому, что по роду службы сталкивалась с ними чаще, чем хотелось бы. Если б еще хоть один из сотни сюрпризов оказывался приятным!
Ну да, как же…
Психопрофиль Марка являл собой серьезную аномалию: он больше подходил мужчине в возрасте тридцати пяти лет, плюс ряд оригинальных нюансов. Нуждаясь в Тумидусе-младшем, старуха желала знать, чего следует ожидать от особого консультанта по Астлантиде. Знать «до восьмого знака после запятой», как выражаются господа яйцеголовые, и речь идет не об астланах с их вытянутыми черепами.
В вопросах имперской безопасности любая мелочь – крупней слона.
Прогноз психоаналитиков был благоприятным: Марк станет сотрудничать и по долгу службы, и по личным мотивам. Оптимальное сочетание. Соответствуй психопрофиль биологическому возрасту обер-центуриона, стоило бы опасаться вспышек энтузиазма – непредсказуемых, зачастую вредящих делу. Но аналитики хором заверяли: психологически Марку под сорок, и пору юношеского задора он перерос.
Когда на сцене объявился новый персонаж – ягуар Катилина – госпожа Зеро удвоила внимание. Психофизиологическая связь парня с ягуаром подтверждалась трёхмесячными наблюдениями. Катилина для Марка значил больше, чем просто ручной зверь. Рычаг влияния? Если понадобится, давления? Старуха еле заметно усмехнулась, видя, как хищник убирает голову из-под руки вудуни. Чуть не цапнул, стервец. Вудуны умеют ладить с животными, да видать, нашла коса на камень.
Ключик. Зверь – ключик к парню. Интересно, передастся ли Марку часть неприязни Катилины к темнокожей красотке? Надо взять на контроль. Военнослужащий обязан выполнять приказы, но приказы можно выполнять по-разному. Ниточка эмоционального контакта не повредит. Такие «ниточки» крепче нанопластовых тросов.
Ну что, со всеми поздоровался?
На родственные посиделки в ближайшем кафе старуха отвела Тумидусам полтора часа. Выше крыши для встречи после долгой разлуки. Пусть знают: начальство уважает семейные чувства. Здесь, на Тишри, господа Тумидусы, вы ещё успеете друг другу надоесть…
Она засекла время.
* * *
– Достаточно. Отдыхайте.
Лингвистка, сухонькая женщина в звании манипулярия, вышла из комнаты. Глядя ей вслед, Марк вспоминал болото, увязший бот – и ультиматум, который он выдвигал Змею в присутствии Тизитля. Когда языковеды Помпилии узнали, что обер-центурион Тумидус владеет астланским, как родным, их охватила эйфория, едва ли не более сильная, чем эйфория тузиков, «уходящих в солнце». Тем ужасней было разочарование: очень скоро выяснилось, что по своей воле Марк не в состоянии произнести по-астлански ни слова. Если к нему обращались на языке Острова Цапель, он отвечал соответственно, но если вопрос ставился на помпилианском или на унилингве…
Надежды рухнули. Мучаясь от разочарования, Марковы собеседники предполагали, что их жертва врет, прикидываясь, будто не различает языков, подозревали заговор, злой умысел, шизофрению. Они бы разорвали Марка в клочья, сумей каждый клочок обратиться в глагол, местоимение или имя существительное. Понадобилось время и приказ свыше, чтобы эта братия угомонилась.
Теперь практиковалась иная метода. Раз в день к Марку являлась дама-полиглот, изучавшая астланский по аудиозаписям, накопленным в компьютере бота и подвергнутым программному анализу. Она говорила с Марком только по-астлански, провоцируя ответную реакцию. Спрашивала одно и то же по триста раз, прыгала с темы на тему. С каждым новым уроком лингвистка разговаривала всё чище, усложняя предложения, увеличивая словарный запас. Марк восхищался талантом гостьи и мучился собственной неполноценностью, мешавшей ускорить процесс.
– Марк?
– Да?
– Тебе надо прилечь. Днем ты должен спать минимум час.
В дверях стояла мама. Она прилетела вчера, на рассвете, и с порога развернула бурную деятельность. Перед маминым напором спасоперация, осуществленная силами эскадры «Гладиус», выглядела жалкой клоунадой. Лингвистке крепко досталось на крыльце: та затянула урок на целых две минуты.
