Ну, допустим, не я, а кто-то другой будет оберегать этого маленького подлеца, так какая разница?.. Знаешь, Гер, какое у него любимое занятие? Палить стальными шариками из окна по прохожим — папаша на день рождения додумался подарить ему пневматический пистолет… Позавчера мамаша из соседнего дома с пятилетней девочкой шла, и он малышке в ногу попал, так она до сих пор ходить не может, ее теперь в коляске возят!..
Ренжин скрипнул зубами и спрятал револьвер в кобуру под мышку.
— А что это он там засел? — поинтересовался Ставров, кивая в сторону кабинки. — Понос прошиб, что ли?
— «Понос», — усмехнулся Юрка, и шрам на его лбу на мгновение расправился. — Если бы!.. Мастурбирует он там, понял? Вот почему пришлось оккупировать туалет — ему внезапно захотелось заняться этим именно сейчас!.. Этот гаденыш умудрился узнать номер «телефонной эротики», а учитывая, что позвонить туда он может откуда хочет по своему «сотовику», то иногда нам с напарником приходится на уши вставать, чтобы обеспечить ему уединение… Это ж такой придурок, он и при людях не погнушается делать свое дело, потому что за людей никого не считает!..
— Юрка, стреляй в него, это же киллер! — раздался вдруг из угла слабый голос, и Ставров с Ренжиным поглядели туда. Громила, как оказалось, уже пришел в себя после обморочного отсутствия и теперь, царапая ногтями кафель, чтобы подняться, спешил просветить своего напарника. — Стреляй!..
В глазах Ренжина появилась тень подозрения.
— Подожди-ка, Анатольич, — с подозрением сказал он, — ты и вправду?..
— Да, — сказал Ставров, делая размашистое движение ногой назад и вбок, и появившийся в руке громилы пистолет брякнулся на пол и с лязгом отлетел к ногам Юрки. Вторым ударом той же ноги Ставров достал грудь громилы, и тот, захрипев, откинулся на стену. Из уголка его рта потекла струйка крови. — Это ты верно понимаешь. Я пришел по душу этого маленького засранца, Юрок.
— Но я не могу тебя пропустить к нему, Анатольич, — едва шевеля белыми губами, прошептал Ренжин. — Ты ведь не его убьешь, ты меня убьешь!
Он наклонился и поднял зачем-то с пола пистолет.
— Да не собираюсь я его убивать, — с отвращением сказал Ставров. — Хватит с него и небольшого сеанса воспитательной работы…
— Нет, — сказал Ренжин и поднял пистолет на уровень груди Ставрова. — Лучше уходи, старлей, а я тебя не выдам. Договорились?
— Дурак, — сказал Ставров, — ты хоть знаешь, на кого ты сейчас работаешь? На тех, кто заварил всю эту кашу по «наведению конституционного порядка», понял?!
Это они начали ту войну, Юр, а теперь ты их собираешься защищать?
— Я сейчас выстрелю, — сказал Ренжин, и Ставров понял, что его бывший боевой соратник вовсе не шутит.
И тогда он прыгнул через то пространство, которое их разделяло — теперь уже навсегда…
* * *
— Где тебя черти носят? — накинулась на Ставрова Ольга, когда он вновь появился в обувном отделе. И не удержалась от присущих ей образных сравнений: — Мы уж хотели в лапоть насрать и за тобой послать!..
— В туалет большая очередь была, — пояснил Георгий. — Пришлось ждать… Ну, как дела? Всё уже перемеряли?
— А что толку-то? — сказала жена. — У дочки нога какая-то нестандартная. То мало, то хлябает…
— То не нравится, — вставила Капка, начинавшая скучать. — Мам, пойдем отсюда, а?
Мне уже здесь надоело!
— Навырост надо брать ей обувь, навырост, — авторитетно сказал Ставров.
— Ага, — с иронией сказала дочь. — А потом носить, как бабка старая, с двумя парами шерстяных носок, да? Нет уж, спасибо! — И она демонстративно отвернулась.
— Может, и мне что-нибудь примерить? — задумчиво спросила неизвестно кого Ольга.
— А то черные сапоги прохудятся, не дай Бог — и вообще нечего будет надеть!
— Мам, ну пойдем отсюда! — заныла Капка. — Поехали домой! Я уже кушать хочу!
— Вот засранка! — сказала жена Ставрову. — Если ей ничего не купили — значит, и другим ничего не надо!.. Ну что за ребенок?
Что за ребенок, мысленно повторил Ставров, и перед ним всплыло лицо другого ребенка, когда он ударом ноги сорвал с петель хлипкую дверь туалетной кабинки.
Одного взгляда Ставрову тогда хватило, чтобы испытать неимоверное отвращение…
А ту безобразную сцену, которая последовала, Ставрову хотелось вычеркнуть из своей памяти на всю оставшуюся жизнь, но он знал, что из этого ничего не выйдет и что воспоминание это так и будет преследовать его в самый неподходящий момент… «Гаденыш» так перепугался, увидев Ставрова — хотя в руках у того не было оружия — что обмочился прямо в приспущенные штаны и стал заикаться.
«Д-д-дядя, — с трудом выговорил он, трясясь и не отрывая взгляда от лица Ставрова, — н-не н-надо!.. С-скаж-жи, что ты-ты-ты х-хочешь? Х-хочешь дд-денег, а?»… «Нет, — сказал ему Ставров. — Не хочу. Я только хочу, чтобы ты на всю жизнь запомнил и зарубил себе на носу: деньги не всесильны. И еще я хочу, чтобы ты не брал пример со своего папаши. Иначе когда-нибудь плохо кончишь. Как и он…». Он развернулся, собираясь уходить, но краем глаза уловил сзади себя подозрительное движение. Повернулся как раз в тот момент, когда мальчишка доставал из кармана куртки черный пистолетик. Еще немного — и он успел бы выстрелить. Пневматика пневматикой, но при выстреле с такого близкого расстояния вполне можно человека сделать уродом, а то и убить — если попадешь в висок. «Ишь ты, чего удумал», пробормотал Ставров, отбирая у мальчишки пистолетик. В следующее мгновение он вскрикнул от боли в укушенной руке — маленький извращенец впился зубами в запястье Ставрову, словно вампирчик. Схватив его за волосы, Георгий с трудом подавил в себе желание шмякнуть его мордочкой о кафель так, чтобы мозги разлетелись во все стороны. Вместо этого он сунул мальчишку лицом в унитаз, приговаривая: «Хлебни, хлебни, сучонок!»… Мальчишка хлюпал, пытаясь кричать, и сучил ногами, но Георгий держал его цепко. Потом Ставров извлек мальчишку из унитаза, связал ему руки за спиной его же ремнем и сказал, приблизив свое лицо к его мокрой и искаженной страхом и ненавистью мордочке:
«Сиди здесь, пока тебя не найдут. А будешь дергаться — тогда тебя найду я, и никакая охрана тебе не поможет!»…
— Эй, — сказала громко Ольга, и Ставров очнулся. — Ты меня слышишь или спишь на ходу?
— Да, — невпопад ответил Ставров. И подумал: «Если бы все это было сном!»…
* * *
Юрка Ренжин оказался прав. Через три дня в передаче «Дорожный патруль» по шестому каналу сообщили о том, что на одной из окраин Москвы, в скопище гаражей и строительных свалок, были обнаружены два трупа неизвестных, расстрелянных в упор, причем один — из автомата Калашникова, а другой — из револьвера. Впрочем, неизвестными они были только для милиции. Когда мертвецов показали крупным планом, то в одном из них Ставров опознал Ренжина, а в другом — громилу-охранника. Мафия не прощала ошибок и неудач, и особенно — своим «шестеркам»…
