Институт фармакологии, куда он попал по распределению, охладил пыл молодого специалиста. Работы здесь проводились неспешно, по спущенному сверху плану. Каждая свежая идея облеплялась толпой соавторов. Алексей подергался немного и успокоился.
"И все же, кто продал меня? - не раз спрашивал он себя, - Большой Хохол"? Директор большого института знал ли, вообще, о существовании Скворцова?
Алексей верил в свои силы. У него было преимущество перед коллегами. Обладая знаниями фармаколога, он прекрасно разбирался в химии. Связи химических соединений он не только понимал, а как бы чувствовал. Потому-то и все наработки Алексея имели нестандартное решение. Любовь к химии привил его дядька. Каждое лето, дабы избежать влияния сверстников охламонов, мать отправляла его в соседний город, к своему брату Михаилу. У дядьки были две дочери. Но они выросли, разъехались и повыходили замуж. Потому-то у дядьки и находилось достаточно времени на племянника. Они вместе купались в речке, выбирались по ягоды, ковырялись с машиной. Дядька и научил Алексея водить автомобиль. Частенько Михаил брал племянника на работу. Он заведовал химической лабораторией при заводе. Личность он был легендарная и уважаемая, потому и Алексею разрешали бывать на режимном предприятии по одному только слову дядьки. Одних изобретений у Михаила было семнадцать штук. За одно из них он получил премию в десять тысяч рублей, по тем временам сумму неслыханную. Слесарь получал на руки сто пятьдесят рублей, мастер чуть выше. Когда он пришел за вознаграждением, бухгалтерша упала на заваленный деньгами стол и орала: "Не отдам!". Директору самому пришлось оттаскивать ее. Такой дядька не мог не стать героем в глазах мальчика, а его любовь к химии не могла не перейти к Алексею.
Фермент, выделенный Кромбахом, Алексей синтезировал довольно быстро, на обычном лабораторном оборудовании. Но чтобы не выглядело так просто и легко, заказал через Аркадия Львовича кое-что из современного. Для "лаборатории ферментов" лишним оно не было. Федорыч давно добивался переоснащения лаборатории, но Большой Хохол был глух к просьбам Стукова. Скворцову требовалось, чтобы завлаб не мешал и не косился на него. А это можно было сделать, только загрузив Федорыча работой. Грузчики от Вениамина Александровича доставили ящики с оборудованием и на неделю выбили завлаба из колеи. Федорыч, как с игрушками, целыми днями суетился с приборами, расставляя их и подключая. Серега Архипов, выступавший у него за помощника, был зол. На этот период полениться ему не удавалось. Зато к Скворцову никто не лез. Он преспокойно занимался синтезом фермента, выделенного Кромбахом.
Как он и предполагал, соединение оказалось неустойчивым. Живучесть его была не больше минуты, затем фермент распадался. Ни о каких экспериментах с ним говорить пока не приходилось. Пришлось повозиться и разработать стабилизатор. Благодаря нему фермент не распадался в течение получаса. Вот теперь можно было переходить к "полевым" испытаниям. На ком испробовать препарат голова не болела. Соседи по лестничной клетке Скворцова, пьющая парочка изрядно доставали Алексея. В будние дни не так, а под выходные случались "концерты". Выпив на пару, соседи устраивали разборки. Да так рьяно, что из-за стенки можно было разобрать отдельные выражения. Вечером, куда ни шло, крики соседей заглушал телевизор, а ближе к полуночи это уже раздражало. Набить морду более крупному соседу Алексей не решался. Просил, стыдил, грозил милицией. Трезвым, сосед соглашался, обещал, каялся, и все начиналось сначала. Зачем жили вместе кошка с собакой в человеческом облике? Наверное, все тот же неразрешимый квартирный вопрос. Оба были лимитчиками и настрадались вволю до получения своего жилья.
В пятницу вечером Алексей постучался к соседям. Дверь сразу же открыла Любка, задастая штукатурщица треста домостроения. Она только что вернулась с работы и еще не переодевалась.
- Где Генка? - Спросил Алексей.
- Ген, выйди, - в комнату крикнула Любка.
Сама подхватила пакет с продуктами и босиком прошлепала на кухню. В коридор вышел сосед Генка. Из-за жары он был в одних семейных трусах в цветочек. Ничуть не смущаясь своего вида, он протянул Алексею руку:
- Здоров. Чего надо? Помочь чего?
- Спасибо. Я тут к тебе по-соседски - Алексей протянул Генке бутылку водки, заряженную ферментом Кромбаха. Сосед изумился, но бутылку схватил.
- Я тут машину выиграл, в лотерею, - пояснил Алексей, - Слышал, небось?
- Любка трепалась, да я не поверил. Правда, что ли?
- Ага. Так я по-соседски, с магарычом. Выпейте за наше здоровье.
- Заходи, - Генка сграбастал Алексея за руку и втащил к себе, - Любка, накрывай на стол. Леха проставляется, - прокричал он на кухню жене.
- Не могу, - попытался освободить руку Алексей, - Моя гундит. И так всю неделю отмечаю. Сам этих баб знаешь.
- А то! Может, зайдешь, все же? - В голосе Генки отсутствовала настойчивость. Как истинно пьющему, лишняя глотка на одну единственную бутылку, была ему ни к чему.
- В следующий раз, Ген, - пообещал Алексей и поспешно ретировался.
В соседях он был уверен. Бутылка не застоится в холодильнике, а значит и фермент не пропадет. Вручив соседям заряженную бутылку, Алексей уже дома занервничал. Он не успел проверить препарат на животных. Из материалов австрийского ученого следовало, что фермент безвреден. А там, чем черт не шутит?
Весь вечер он прислушивался к звукам за соседской стеной. Обычной ругани, сопровождающей каждую пятницу, слышно не было. "Сработал препарат или потравились бедолаги?" - Алексей не знал, что и думать. Несколько раз он порывался проведать соседей, но останавливал себя: "А если и вправду крякнули, моя мешкотня у их квартиры покажется подозрительной".
