Рихард пришел в сознание, но пребывал в ступоре, оглядывая окружающих странным взглядом. В момент, когда он открыл глаза и увидел над собой плачущую Милу, на его лице отразились испуг, а следом непонимание, затем все поглотила маска безразличия. Такого выражения на лице Рихарда она ни разу не видела, и ей сделалось страшно.
Спустя несколько минут прилетела авиетка с медицинской бригадой. Рихард по-прежнему не реагировал на окружающее – смотрел в потолок и молчал. Врач проверил реакцию зрачков на свет и спросил: «Как ваше имя?» Рихард перевел на него тусклый взгляд, губы разомкнулись: «Айййв…» – Едва различимый звук слился с выдохом.
– Ему больно! – всхлипнула Мила. – Его зовут Рихард. Рихард Сваровски.
В больнице констатировали сотрясение мозга. Рихард остался лежать в палате, прикрыв глаза, безучастный ко всему. Когда закончилось время посещений, Милу вежливо попросили покинуть отделение и предложили прийти завтра.
Она прилетела домой, вышла из авиетки и, ломая пальцы, долго стояла посреди лужайки, борясь с желанием вернуться в больницу.
На следующее утро Мила тихо рыдала на кухне, грызя носовой платок и проклиная Дэна. Термопакет с маковыми рулетами лежал перед ней на столе. Мила испекла их для Рихарда.
Только одно согревало ей душу: Дэн схлопотал срок. Миле с трудом верилось, что исправительные работы его образумят, но ее защитили власти, и это для нее оказалось важным.
Наплакавшись вдоволь, Мила встала из-за стола, сходила в ванную, привела себя в порядок и сказала:
– Экс-Ти, соедини с Рихардом.
Но Рихард не отвечал. Его миником сообщил, что «абонент наложил запрет на все вызовы». Что это могло означать?
Мила немедленно связалась с отделением больницы. Приятный женский голос сообщил ей, что Рихард Сваровски выписан еще вчера, и тут же отключился.
Вчера?
Мила заходила по комнате. Последние четыре с половиной месяца Рихард жил у нее и даже часть вещей перевез из своей маленькой квартирки в многоэтажном доме в центре, включая все самое необходимое. Почему он поздно вечером отправился к себе вместо того, чтобы позвонить ей и сообщить, что его выписали? Разве он мог так быстро выздороветь? Нет, что-то здесь не так!
«Мерзавец Дэн», – думала Мила. Да и сама она хороша. Почему все это время молчала, не рассказала Рихарду, что бывший муж ее по-прежнему преследует? Что же теперь делать?
Миником в квартире Рихарда тоже не отвечал. Можно было бы позвонить на работу, но Мила не знала номера. В Никте столько фирм по обеспечению спутниковой связи, что искать наугад было просто бессмысленно.
День она провела в тревоге, и постепенно напряжение, в котором находилась Мила, стало переходить в отчаяние.
Она попыталась поработать в цветнике, но, сломав две орхидеи, расплакалась и, зашвырнув лопатку и перчатки в ящик с инструментами, вернулась в дом. Приняв душ, Мила легла на кровать, включила головид и под его бормотание забылась беспокойным сном, а, когда проснулась, было пять часов вечера, и солнце било в окно.
На экране мелькала улыбающаяся физиономия Ремо. Он вскидывал руки, и зал вторил ему:
Я люблю вас больше жизни.
Каждый день влюбляюсь вновь.
Мои мысли – ваши мысли,
В двух сердцах – одна любовь.
– Экс-Ти, шторы, – скомандовала Мила. Голос от слез и сна охрип, и программа не распознала его, поэтому команду пришлось повторить еще раз.
Поднявшись, Мила побрела на кухню, приготовила ужин, зажгла свечи, включила тихую музыку и занялась своим туалетом. «Рихард придет, – сказала она себе. – После работы он мог задержаться, снова слетать в больницу, например».
Мила уселась в кресло. В груди постепенно образовывался холодный ком, от которого было трудно дышать. Время текло медленно, стало невероятно вязким. Ужин давно остыл, свечи оплыли, а Мила сидела и смотрела на входную дверь.
Далеко за полночь дверь, будто бы вняв ее молитвам, распахнулась. Рихард вошел и мрачно посмотрел на Милу. Она поднялась ему навстречу, хотела заговорить, но слова застряли в горле.
Мужчина, стоявший перед ней, казался чужим. Он закрыл входную дверь и быстрым шагом приблизился. Внутри у Милы похолодело. Рот Рихарда был плотно сжат, скулы заострились, глаза смотрели презрительно. Рихард неторопливо запустил пальцы в ее волосы, крепко захватил их в кулак, приблизил ее лицо к своему.
– Ненавижу тебя, тварь! Если бы не твоя волчья тоска я был бы уже за тысячу километров от этого проклятого города.
Мила была потрясена и не верила своим ушам и глазам. Лицо вчерашнего любимого искажала злоба.
– Я не понимаю, Рихард, что происходит? – столбенея от ужаса, прошептала она.
– Я не Рихард! – прорычал он прямо ей в ухо. – Меня зовут Айвен Смит.
– Н-не понимаю… – Милу затрясло как в лихорадке.
– В наших черепках биосиверы! Вот, что происходит, тупая идиотка! Мы настроены друг на друга.
– Какие биосиверы? – Она попыталась вырваться, но крепкая рука Смита еще сильней вцепилась в волосы. – Я не ставила никаких биосиверов…
Смит швырнул женщину на пол и присел перед ней на корточки. Он долго, не мигая, смотрел на нее и, наконец, сказал:
– У меня деловое предложение, подружка. Мне не следует светиться, иначе бы я непременно тебя прирезал. Ты забудешь о существовании Рихарда Сваровски. Ты никогда не станешь мечтать о его возвращении, как делала сегодня.
– Не понимаю… – снова прошептала Мила и тут же получила пощечину, от которой зазвенело в ушах.
Схватившись за щеку, женщина попыталась отползти подальше от ненормального.
– Ты спятил! – закричала она. – Я сейчас же вызову полицию!
– Ах ты, маленькая развратная дрянь! – Цепкие пальцы схватили ее за запястье. Вмиг лже-Рихард оказался сверху, опрокинув Милу на лопатки и прижав ее так, что она едва могла пошевелиться.
– Пусти… – задыхаясь, простонала она.
– Если ты попытаешься вызвать полицию, мне придется взять тебя в заложницы. Тогда твоя дальнейшая судьба будет зависеть только от случайности.
Мила хотела что-то сказать, но из груди вырвались только бессильные рыдания.
– Заткнись, – спокойно сказал он. – Или я снова ударю.
– Не надо… – Она прикусила губу. – Я не буду… Я только хочу уточнить… Насчет биосиверов…
Лже-Рихард подержал Милу еще с минуту, внимательно изучая ее чужим, холодным взглядом, от которого хотелось выть.
– Что ты хочешь знать? – наконец спросил он, отстраняясь.
Мила тут же забилась в дальний угол, схватила с пола пуфик и, прикрывшись им для надежности, проговорила:
– По возможности… все. Что именно произошло?
Лицо лже-Рихарда вновь перекосилось от ненависти, и Мила вся сжалась.
