Тем временем лодка отплывает еще дальше.
– Рут! Альтея! Вы сошли с ума, подождите… – Рвался я за ними, но только, как в кошмаре, еле волочил ноги по илистому дну. С проклятого треножника по прежнему слышится хрип: «Н-назад нет… б…больше, н-нет н-назад…». Альтея поворачивается навстречу звуку и широко улыбается.
– Да, мы понимаем! – восклицает Рут – Мы не хотим возвращаться. Пожалуйста, позвольте поехать с вами!
Я заорал. Эстебан, пробегая с шумом и плеском мимо меня тоже что-то кричит об их радио.
– Да-а, – стонет в ответ голос из треножника.
И Рут сразу садится и крепко обнимает Альтею. В этот момент Эстебан с силой цепляется за край лодки.
– Задержите их, Эстебан! Не дайте лодке уплыть.
По брошенному им на меня искоса взгляду через плечо, я понял, что происходящее его совершенно не волнует. Он успел хорошо разглядеть защитную окраску лодки и отсутствие рыболовного снаряжения на борту. Я делаю еще рывок и опять поскальзываюсь. Когда я достигаю, наконец, лодки, то слышу как Рут говорит:
– Мы отправляемся с этими людьми, командир. Пожалуйста, возьмите то, что вам причитается у меня из кошелька. Он в самолете. И отдайте вот это мистеру Фентону.
С этими словами она вручает ему небольшой предмет – записную книжку. Тот медленно принимает ее из рук миссис Парсонс,
– Не берите, Эстебан! Но он уже отпустил лодку.
– Большое спасибо, – благодарит его Рут, расстояние между нами растет. Голос ее дрожит, поэтому она старается говорить громче. – Не бойтесь, Дон. Никаких осложнений не будет. Пожалуйста, отправьте телеграмму моей подруге. Она сразу поймет, в чем дело, и обо всем позаботится. – А затем миссис Парсонс произносит самую странную фразу за целую ночь: – Она важная персона – директор школы медсестер в N.I.H.
Лодка отплывает все дальше, я слышу как Альтея говорит что-то похожее на: «Вперед».
Боже правый… Минутой позже до нас доносится жужжание, и свет быстро тускнеет. Я в последний раз вижу миссис Рут Парсонс и мисс Альтею Парсонс – две тонкие тени на фоне света, похожие на двух опоссумов. Свет гаснет, жужжание становится громче и отчетливее – они уплывают, удаляются, исчезают.
Эстебан стоял рядом со мной в темной воде и методично излагал все, что о нас думает.
– Очевидно, это ее друзья, – неуклюже пытаюсь объяснить я. – И, похоже, ей захотелось уехать отсюда вместе с ними.
Не проронив больше ни слова, Эстебан дотащил меня до самолета. Пилот-майя лучше моего был готов к неожиданностям здешних краев, да и здоровьем крепче. Его состояние уже заметно улучшилось. Когда мы добираемся до цели, я замечаю, что гамак успели перевесить.
Ночи той я почти не помню. Знаю только, что переменился ветер. На следующее утро в половине восьмого мы услыхали рев моторов «Сессны», среди безоблачного неба. Покружившись, самолет сел на песчаную полосу.
К полудню мы вернулись в Косумель. Эстебан получил свое жалование и молча отправился вести битву за получение страховки.
Я оставил вещи миссис и мисс Парсонс агенту Карибской компании, который не проявил ни малейшего беспокойства. Потом отправил телеграмму миссис Присцилле Хейес Смит, в Бетесду. Записался на прием к врачу и в три часа дня уже сидел на террасе Кабаны с перебинтованной ногой, пил двойной коктейль, пытаясь убедить себя в подлинности всего происшедшего.
В телеграмме говорилось: «У меня и Альтеи появилась необыкновенная возможность попутешествовать. Уезжаем на несколько лет. Пожалуйста, позаботься о наших делах. С любовью, Рут».
Как нетрудно догадаться, она написала это еще днем.
Я заказал себе второй коктейль и подумал, что отдал бы все на свете, лишь бы поглядеть на тот прибор. Была ли на нем метка изготовителей? «Сделано на Бетельгейзе»? Но сколь бы он не был странен сам по себе, настолько надо было сдвинуться, чтобы вообразить?…
И если бы это одно… А ее надежды, ее план? «Если бы я только могла улететь отсюда…» Вот к чему она готовилась и о чем думала целый день. Ждала, надеялась, прикидывала, как бы ей забрать с собой Альтею. Улететь в чуждый, непонятный мир…
Выпив третий коктейль, я пытаюсь иронически подшутить над этими отчужденными женщинами, но на сердце у меня было тяжело. И ведь я до глубины души уверен, что действительно никого произошедшее не заденет, не встревожит. Две женщины, – одна из них, вероятно, беременная, – улетели, как можно судить, к звездам, и никому до это дела нет. Ткань общественных связей даже не поморщилась, Я размышляю: неужели все знакомые миссис Парсонс заведомо готовы к любому повороту судьбы, даже к расставанию с Землей? Хватит ли у миссис Парсонс изобретательности и желания послать еще одну весточку этой важной персоне, миссис Присцилле Хейес Смит?
Напоследок я заказал коктейль со льдом и подумал об Альтее. Какие планеты и свет каких неведомых солнц отразятся в скошенных глазах отпрыска капитана Эстебана, если таковой родится? «Собирайся, Альтея, мы улетаем на Орион». «О'кей, мама». Что это, результат особой системы воспитания? «Мы живем в одиночку и парами, забившись в щели вашего мира машин… Я легко найду общий язык с инопланетянами…» Она не придумывала. Безумие. Как могла женщина сделать подобный выбор, согласиться жить среди неведомых чудовищ, проститься навсегда с родным домом, с привычным миром?
Наконец выпитые коктейли оказывают желаемое воздействие, в голове все путается. Перед моим мысленным взором лишь два тонких женских силуэта, бок о бок, в неземном сиянии.
Два наших опоссума исчезли без следа.
Не тронь меня – (лат.).
Кто это? На помощь! (иск. исп.)
Откуда эти? – (иск. исп.)
