Она даже набросала для Валы схему:
— Видишь? С любого места в этой ленте, обвивающей шар, Звезду будет видно на одной и той же высоте. И вся эта лента покрыта одинаковой растительностью.
— Как странно! — удивилась Вала. — И как прекрасно! А впереди еще много нового. И тундра, о которой ты говорила?
— О да, — улыбнулась Трипп, — и еще куча чудес.
Вала улыбнулась в ответ. А Брод раздраженно поморщился. Похоже, у этих двоих развиваются некие отношения: прилежный ученик и терпеливый учитель.
Стало еще хуже, когда пошел снег.
С первым серьезным сопротивлением священная армия встретилась на южной опушке большого лесного массива.
В нескольких километрах к западу от главной, вымощенной стволами дороги, идущей от Уилсона, разведчики Килли нашли общину лесорубов. В течение многих поколений они прорубали просеку в мировом лесу и построили настоящий город из деревянных зданий, крытых торфом или мхом. Зеленый город был на удивление многолюдным, и население жило хорошо, питаясь мясом полудикого скота и зерном, которое выменивало на шерсть у фермеров долинного юга.
До путешествия на север Элиос почти ничего не знал об этом месте. Сопровождая сына в его масштабной военной авантюре, он получил возможность оценить размеры этого мира и все яснее и с чувством нарастающей неловкости осознавал, какая малая его часть находится под контролем Спикерства. Хотя, конечно, протяженность мира служила оправданием их затянувшегося армейского похода.
Килли, по заведенному обычаю, высылал вперед старших офицеров, занятых снабжением армии и требующих лошадей, провизии и людей. Старейшины лесорубов, обескураженные такими требованиями, вежливо отказывали. Лесорубы были влиятельной силой в этом районе. Они сами привыкли ставить условия, а не выполнять чужие требования. Побеждать, а не проигрывать войны.
Поэтому Килли сжег город.
Священная армия раскинула лагерь немного в стороне от дороги, на редком в стране лесов клочке земли, поросшем травой.
Элиос сопровождал сына в коротком обходе, осторожно шагая по голой, утоптанной земле, кивая солдатам, которые отдыхали и жаловались на еду и погоду.
Килли установил в этом походе строжайшую дисциплину. Если армия останавливалась, пусть даже на несколько смен, он приказывал сержантам организовывать бригады для рытья окопов, отхожих мест и сточных канав. Все это время над их головами трепетали священные знамена Шаттла. Только потом солдатам позволяли расставить палатки, развести костры и отправляться на охоту и добычу необходимых припасов.
Элиос остановился у маленького полевого госпиталя, где лечились раненые после набега на город лесорубов, и заверил умирающих, что смерть — это не конец, просто возвращение в застывшие модели мыслей в Великой Памяти Сим.
Потом Килли сидел с отцом на крылечке их собственной роскошной палатки за украденной у лесорубов бутылкой густого, темного пива. Пламя горящего города поднималось высоко к небу, которое даже днем не бывало таким светлым: здесь Звезда висела слишком низко. В воздухе стоял резкий запах смолы.
— Надеюсь, огонь не распространится по лесу. Мы поджарим полмира.
Килли поднес к губам горлышко бутылки и громко глотнул:
— Твои Дизайнеры, конечно, не позволят, чтобы их Сим был уничтожен каким-то пожаром.
Откровенный цинизм в отношении отцовской религии стал не слишком приятной стороной поразительной трансформации Килли после похищения сестры.
— Твоим людям лучше не слышать подобных замечаний. Эту солдатскую многонациональную орду, которая, заметь, находится под твоим командованием, объединяет только флаг Спикеров.
— Принято к сведению.
— И так ли обязательно было сжигать город? Нам нужны верующие, помнишь? Мертвые не платят десятины, сын.
— Мы почти никого не убили. Эти лесорубы на удивление хорошо дерутся. Силы оказались неравны, особенно, когда они посмели выйти в открытое поле. Соотношение было один к двум. Мы пустили в ход и пехоту, и кавалерию. Когда армия ворвалась в город, местные быстро сдались…
Покинув стены Уилсона, Килли создал мощное войско из разношерстных солдат, поставленных платившими десятину союзниками Спикеров. Сердце Элиоса радовал сын-герой, который, пройдя через осаду Уилсона и сквозь пламя собственного гнева, стал настоящим генералом. Он быстро заключил не слишком выгодное перемирие с Уилсоном. Сняв осаду, по совету опытных солдат он провел целых пятьдесят смен, готовясь к экспедиции: начиная с составления карт и заканчивая формированием войск в однородную военную структуру, с обучением тактике боя.
И наконец армия вышла в поход, приблизительно следуя маршруту Валы и Брода. Это был не поспешно организованный марш, а спланированное, продуманное вторжение в глубь Себы с целью консолидировать мощь Спикеров по всему континенту. Даже само наступление армии долженствовало вселять в население страх и трепет. Войска снабжались тем, что могли награбить и отнять. Подобно алчным муравьям, они уничтожали на своем пути все, оставляя разоренную землю. А те, кто противился этому «освободительному» мародерству, жестоко карались.
Элиосу казалось, что Килли буквально торжествовал, встретив сопротивление лесорубов. Еще бы, ведь это было почти настоящее сражение — первое, с тех пор как его войска оставили Уилсон.
И теперь хорошо отработанной комбинацией быстрого марша, артиллерийских бомбардировок, кавалерийских рейдов и ударов решительно настроенной пехоты он быстро добился победы над лесорубами.
— В городе нам тоже оказали сопротивление, некоторые поджоги оказались делом рук самих жителей. Но моим людям было приказано убивать только в крайнем случае. Поэтому мы выгнали всю ораву в лес, включая женщин и детей.
— Всех женщин, кроме тех, которых твои люди оставили себе, полагаю.
— Нужно же как-то наказать их, — пожал плечами Килли.
— Но резня и издевательство над детьми, насилие… мы не должны допускать такого варварства.
— Варварство? Да я сделал все, чтобы те, кто остался в живых, рассказали своим детям, на какое варварство я способен! В конце концов, в наших интересах защищать целостность Сима, не так ли?
— Не читай мне лекций по теологии, мальчик!
Но Килли ничуть не устыдился. Наоборот, отхлебнул еще пива.
Элиос часто задавался вопросом, к добру ли такое преображение сына. Его жена, мать Валы и Килли, умерла молодой, и Элиос бросился в объятия Церкви, взяв с собой детей. Здесь никому из них ничего не грозило, разве что некоторое ограничение свободы. Оказавшись в лоне Церкви, он постоянно чувствовал себя так, словно сидел на вершине горы, с легким пренебрежением глядя на человечество. Будущее сулило ему два пути: теология или администрирование, но если вы стремитесь получить высокую должность в Спикерстве, можно совместить оба вида деятельности.
