Тварь надвигалась на меня. Фонарь светил вампиру в спину, и я видел только черный силуэт. Видел только существо из мрака, которое питалось страхом, высасывало из меня жизненную энергию, даже не прикасаясь.
— Сатана олицетворяет потворство, а не воздержание! — прошепелявил упырь, выплевывая зубы вперемешку с тягучей красной слюной.
Было тихо, только завыла где-то вдалеке собака да застрекотали сверчки в густой траве. А еще орали вампиры в домике мертвого старика.
Идиллия. Мечта об идеальном отдыхе. Луна и звезды, не оскверненные грязным куполом. Природа, зеленая травка и свежий воздух.
Пачка купюр в кармане, деньги, что успела всучить мне Тамара перед исчезновением.
А еще вампир, который сделал очередной шаг.
— Сатана олицетворяет месть, а не подставляет после удара другую щеку! — прошептала тварь, расставив руки с длинными когтями в разные стороны. Будто собиралась обнять меня.
— Ты читал сатанинскую библию? — спросил меня вампир. Из разорванного рта у него капала кровь, и упырь периодически слизывал ее.
— Нет, — ответил я.
— Сатана представляет человека всего лишь еще одним животным, — сказал упырь и бросился на меня.
Гром ударил с ясного неба, и я зажмурил глаза. Подумалось, что это и есть смерть. Гром слился воедино с укусом в шею, стал предвестником костлявой старухи с ржавой косой.
Но боли не было, продолжали веселиться сверчки и кузнечики в траве, все также уныло выла дворняга за околицей.
Я открыл глаза.
Вампир— сатанист валялся подо мной животом вниз. В спине у него зияла здоровенная дырка, размером с кулак взрослого человека. Над дыркой вилась мошкара.
Возле фонаря стоял серый человек в белом балахоне, с огромным, вырезанным из дерева, крестом на груди. Человеку на вид было за сорок: абсолютно седой, но глаза живые, задорные. Узкие.
В руках вампир крепко сжимал дробовик.
Вампир— тамплиер. Господин Ямамото.
— Именем отца, Бога нашего, я уничтожил эту тварь, в которой не осталось уже ничего человеческого, — торжественно произнес вурдалак.
Еще он сказал:
— Спасибо, что вернули мне жену и дочь, Юрий. Извините, что так получилось. Безбожники, поклоняющиеся дьяволу, осквернили много молодых душ…
Потом упырь вдруг изменился в лице и заорал:
— А ну вали отсюда, придурок, я еле сдерживаюсь, чтобы не напасть на тебя!
Я попятился вдоль забора, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее.
Потом побежал, то и дело оглядываясь, спотыкаясь о разбросанную под ногами щебенку.
Вампир в белом опустил голову и непрерывно освящал себя крестным знамением.
7.
Стрекотал крупнокалиберный пулемет.
Кварцевые часы на левой руке показывали 23:49.Я бежал по насыпи — всего в пятидесяти метрах от поезда, когда он тронулся.
— Еще рано! — заорал, догоняя свой вагон.
Сзади выли, бесновались вампиры в черных матерчатых плащах, а впереди — слава Господу! — впереди меня ждала Ленка, высунувшаяся из тамбура наполовину.
— Юрка, давай! — закричала она, обстреливая из «калаша» следующих за мной по пятам упырей.
Откуда— то из второго вагона, продолжал строчить пулемет. Я не видел, по кому стреляли, но слышал вой и стоны из темноты. Какой-то вампир орал: «У меня вытек глаз! У меня вытек глаз!»
Потом замолчал.
Я схватился за Ленкину руку, и она помогла запрыгнуть в движущийся вагон.
Вампиры кричали вслед:
— Все равно достанем вас!
Ленка сказала, улыбнувшись:
— Я знала, что ты выживешь.
Она спросила:
— Как там Юки? Они выбрались?
Из— за ее спины выглянул господин Ульман, подмигнул мне и сказал:
— Пока вы отсутствовали, детишки, я прошвырнулся по соседним вагонам и достал бутылочку первоклассного бренди. Хозяин ее уже умер, так что проблем с этим не будет. Вы не против?
Мы улыбались: я, перемазанный с ног до головы, Ленка, с рассеченной щекой, бесстрашный старичок-киборг с бутылкой алкоголя в руках. Мы радовались как дети. Мы (по крайней мере, я — точно) верили, что теперь наверняка выживем.
Ближе к трем часам ночи в вагон пришел окровавленный гонец из второго вагона и попросил помощи. Уже три часа они вели перестрелку с забаррикадировавшимися упырями. Гонец пообещал сколько-то там денег, но Ленка только махнула рукой, мол, не надо. Она подхватила АК, вручила мне «Узи». Сказала напоследок, мечтательно улыбаясь:
— Наверняка погибну… точно-точно, я чувствую это.
Радостная девочка у новогодней елки. Еще немного, и родители разрешат распаковывать подарки…
— Ты выживешь, — прошептал я Ленке вслед. Но она не услышала.
Мы остались с Ульманом допивать бренди. Я рассказал старику-киборгу о деревне Костры и вампирах-храмовниках, которые стараются не пить человеческую кровь, а еще о том, что чувствую, будто предал Юки.
Старичок только поцокал языком, нарезая для закуси копченую колбаску, и изрек:
— Люди неисправимы. Даже вампиры.
Он отхлебнул из бутылки и сказал:
— Да и киборги тоже, если честно.
Дедок зевнул и сказал, выкладывая на стол вареные яйца:
— Поспать бы. Как думаешь, Юрик, может вампиры уже не будут нападать сегодня? Поедим и приляжем?
Я пожал плечами.
Но Ульман не ждал ответа, он продолжал бубнить себе под нос:
— Колбаски еще нарезать… Знаешь, я заметил, что копченая колбаса и коньячок оказывают благотворное влияние на мои старые микросхемы… Вот приеду в Новороманов, поставлю имплантат и тогда не придется есть и пить эту гадость…
Еще он сказал:
— Ненавижу коньяк. Мечтаю дернуть метилового спирта.
Спросил у меня:
— Правда, хорошая мечта, Юрий? Она помогает мне жить…
Упыри догнали поезд около четырех часов утра. Мы только-только прилегли, и вот оно снова: визг, мат, вой!
Вампиры мчались по проселочной дороге параллельно составу и с нечеловеческой ловкостью запрыгивали в разбитые окна.
А мы с Ульманом встречали проклятую нежить огнем.
8.
Очередь из Узи рвала вампиров на части, кромсала гнилую плоть, выбивала из тел нежити фонтаны черной крови. Воняло тухлой рыбой и нагретым металлом. Кажется, я что-то орал, поливая вурдалаков свинцовым дождем. Потом неожиданно закончились патроны и из кучи-малы — гнилого мяса, дряхлых костей и перемолотого фарша — выползла единственная уцелевшая упыриха. Худенькая, миниатюрная, но чудовищно сильная. Тварь лишилась левой ноги и двух пальцев на правой руке. Пули разорвали голубой с вышитыми ромашками сарафанчик, и я видел ее обвисшую серую грудь с черными сосками.
Придерживаясь целой рукой за стенку вагона, вампирша прыгала ко мне на одной ноге и кричала:
