Наталья Игнатова - Оса в паутине

- Можно, - легко кивнул Зверь, - со мной можно.

Он махнул рукой и птица взлетела. Повисела рядышком несколько мгновений - яркие крылья трепетали радужными полусферами. Потом исчезла. Растворилась в густой зелени.

- Там интересно, - Зверь взял ее под руку и повел через сад, - тебе, я думаю, будет особенно интересно. Ты понимаешь в этом больше, чем все здешние маги вместе взятые. Кстати, там есть оружие с моей родины. Потрясающие модели, я их люблю почти так же, как свой "болид". Только, они не работают. Магия, потому что. Дурацкие какие-то условности.

- А диспел? - удивилась Айс, - я слышала, на Полигоне есть мощный диспел. Разве нет?

- Есть, - кивнул Зверь, - мы его редко включаем.

- Включишь? - попросила она, - ну, пожалуйста, а? Мне так хочется увидеть все. А немагическое оружие, намного интереснее, чем магия. Принципы другие совсем. Это то, что я сама ни за что не смогу придумать. Только посмотреть и попробовать разобраться.

- Ты не боишься? - спросил он с легким недоверием.

- Чего?

- Безмагии.

- С тобой? С тобой я вообще ничего не боюсь. Зверь, пожалуйста!

- Все, как ты захочешь, - пообещал он, касаясь губами ее волос возле уха, - все, как ты прикажешь.

- Ловлю тебя на слове, - рассмеялась Айс.

Повернула к нему лицо, но Зверь уже открывал тяжелые двери:

- Пойдем, тут через двор пара шагов, и туда.

- Все очень просто, - объяснял Зверь, что-то нажимая, чем-то щелкая, что-то куда-то вставляя.

Айс это вовсе не казалось простым, но она внимательно смотрела, запоминала, слушала незнакомые слова: порох, капсюль, боек... обойма, ага, обойма, это понятно, взрыв - ну, тоже ясно.

- Вот так, - сказал Зверь очень буднично. Улыбнулся.

Айс узнала улыбку. Ту, страшную улыбку.

Успела узнать.

И выстрелил.

* * *

Все-таки, автомат Калашникова, штука, хоть и устаревшая, но действенная. Особенно, если разрывными. Да в голову. Хоть ты тридцать три раза маг, хоть ты тысячу раз хомо-супер, а череп у тебя все равно взорвется - любо дорого посмотреть.

Так и получилось.

Зверь для верности всадил еще обойму в ее грудную клетку. Удостоверился, что оба сердца разбрызгались, перемешавшись в неаппетитную кашку с легкими и осколками кости.

Потом сходил за огнеметом.

Потом он долго сидел на каменистой земле, рядом с оплавленным пятном, смотрел на небо.

И улыбался.

Ему было хорошо.