— А венцом всего будет взрыв! — сказал Девон. — Водород и гелий при ста сорока градусах… Не слишком пригодно для дыхания.
— Мы расплющимся о поверхность гораздо раньше, чем попробуем вдохнуть в себя эту смесь, — саркастически заметил Владимирович.
— Нет, не обязательно, — возразил Бахадур. — Наша внутренняя оболочка может выдержать, возможно, двести атмосфер давления. Но Юпитер тяготеет к десяткам сотен. Нас расплющит задолго до того, как мы достигнем поверхности.
Баннинг поднял брови.
— Вам известна лучшая дыра? — спросил он с вызовом в голосе.
— Что? — Вейн недоумевающе заморгал.
— Можете предложить что-нибудь лучшее?
— Да, — юное лицо застыло. — Давайте подумаем о положении кометы вокруг солнца. Поскольку мы ничего о себе не сообщали, нас будут искать корабли Охраны. Есть очень слабая надежда на то, что нас найдут. Но возможность того, что нас подберут джовиане во время этих сумасшедших ныряний, вообще ничтожнейшая!
— Похоже, оба способа ничего хорошего не сулят, не так ли? — спросила Клеони. Губы ее дрогнули в печальной улыбке. — Но я предпочла бы погибнуть сразу, умереть от одного удара, чем… наблюдать, как все мы сморщиваемся и умираем один за другим или бросаем жребий, кто будет съеден следующим. Я предпочла бы умереть, как подобает человеку.
— Согласен, — кивнул Девон.
— А я… — Вейн встал. — Капитан, я не хочу этого. Вы не имеете права… отбирать крошечную надежду только потому, что другая возможность предполагает быструю смерть. Нет!
Баннинг шлепнул ладонью по столу.
— Вы подтверждаете свою характеристику, мистер Вейн, — проворчал он.
— А теперь сядьте.
— Нет, клянусь вечностью! Я требую…
— Сядьте!
Вейн сел.
— Собственно говоря, — продолжал Баннинг, понизив голос, — я согласен, что надежда на спасение джовианами мала. Но, я думаю, у нас есть возможность спастись самостоятельно. Я думаю, мы сможем сделать то, что никто не пытался сделать до нас, — войти в джовианское небо и поиграть с ним в кошки-мышки.
Издалека, пока они приближались к своей судьбе, Юпитер казался таким великолепным, каким, возможно, не кажется даже само Солнце. От холодной огромной звезды — к желтоватому диску, а от него — к горящему щиту, опоясанному бурей, — это зрелище хватало за самое сердце. Но потом пугало. Стоило подойти ближе, и щит превращался в котел, готовый поглотить смельчака.
Проходная скорость Юпитера равнялась примерно пятидесяти девяти километрам в секунду. «Повелитель Грома» обладал соответственно пятьюдесятью двумя. Если бы он просто просвистел мимо планеты, ее гравитация замедлила бы его скорость, и он неизбежно вернулся бы к планете, что превратило бы его в пар. Не было никакой надежды на то, что старые лодки спутника колонистов смогут подойти близко к кораблю в любой точке такой орбиты; им потребовалось бы гораздо более совершенное предупреждение, нежели то, которое могло дать коротковолновое радио.
Токугава использовал последнюю реактивную массу, чтобы нацелиться на внешнюю кромку атмосферы. Первый проход был почти беззвучным. Только тонкий жалобный визг, ощущение радиационного жара на человеческих лицах, слабые следы ускорения и говорили о том, как корабль встречается с воздухом. Потом он снова ушел в вакуум, выписав длинный узкий эллипс.
Баннинг работал с радио, на все корки кляня эффект Допплера. Наконец он напал на волну Ганимеда. Токугава и Вейн неотрывно смотрели на видеоэкраны, читая по звездам и лунам, пока компьютер рассчитывал орбиту.
— Хэлло. Хэлло. Вы слушаете?
Из космопорта слабо отозвался голос:
— Эй, «Победитель». Центральная Астро. Контрольная. Ганимед. Говорит Харрис. Встали на орбиту?
— Очень приблизительно, — ответил Баннинг. — Нам нужно еще несколько показаний, конечно, чтобы рассчитать ее более точно. Ждите дальнейших сообщений. — Он вынул ленту из компьютера и прочитал цифры.
— Мы отправили три лодки, — сообщил Харрис. — Они попытаются вас найти. Удачи!
— Спасибо, — отозвался Баннинг. — Она бы нам очень пригодилась.
Токугава производил другие вычисления. Его тонкие умелые пальцы так и мелькали.
— Мы снова ударимся об атмосферу примерно через пятьдесят часов, капитан, — отчитался он. — Это даст маленькой группе достаточно времени для работы.
Баннинг огляделся. Теперь не было задней стены, на которой можно было бы остановить взгляд. Кроме центральной секции с ее жизненно важным оборудованием, между мостиком и кормой мало чего осталось. Факелы были вырублены, запоры вывернуты, воздушные замки отправились в долгое путешествие к лунам. Корабль превратился в полую раковину, опутанную паутиной проводов. Капитан чувствовал себя убийцей.
На другой стороне огромного сфероида он увидел Девона, плавающего в состоянии невесомости и показывающего команде, как обращаться с космическими скафандрами. Пока они находились в невесомости, инженер мог отвлечься от сильно болевших ран.
Его помощники должны были разобрать реактор, оружейную, ионные трубки — все, что имелось на борту. Теперь все было убрано, и не осталось ничего, что вело бы корабль, кроме безличных сил небесной механики. Генераторы работали исправно — в резервуарах было достаточно энергии, чтобы несколько недель насыщать раковину светом и теплом. Если юпитериане не поймают их в пространстве, эти недели тоже могут им понадобиться.
Баннинг вздохнул. С тех самых пор как первый человек вышел в море на кое-как обтесанном бревне или в плетеной корзине, любой капитан всегда дико боялся потерять свой корабль.
Была одна подводная лодка — давным-давно, но он до сих пор не мог вспоминать о ней без боли, хотя это была и не его вина. Конечно, он должен придумать что-нибудь такое, что спасет их жизни сейчас, потому что уже неплохо разбирался в подводных лодках… А смогли бы это сделать Монгольфье или Архимед?
К капитану подплыла Клеони. За последнее время она приобрела некоторый опыт в этом виде искусства, ибо они выходили на орбиту Юпитера, сбрасывая скорость, и вращение было невозможным, так как мешало работе двигателей.
— Могу я вас побеспокоить? — спросила она.
— Конечно, — Баннинг вытащил трубку. Ему было приятно ее присутствие.
— Красивая девушка никогда не может побеспокоить. Это совершенно определенно.
Она устало улыбнулась и отбросила с глаз прядь свободно падающих на плечи волос. Они создавали нечто вроде ореола вокруг измученного лица.
— Я чувствую себя такой бесполезной, — сказала она.
— Чепуха. Регулярно готовьте еду, и принесете очень много пользы. Тьедженс и Нельсон всегда были отменными обжорами.
