- Вы, должно быть, скучаете по Ядру? - спросила я ее. - Столько близких ярких звезд. Наше небо, верно, кажется вам довольно жалким.
- О нет, - вежливо возразила она. - Здесь очень мило. Для разнообразия. Но я действительно скучаю по семье.
Мне и в голову не приходило, что у нее есть семья, однако же, да, она оставила дома супруга и двух маленьких отпрысков. Решение о выходе из Ядра далось ей нелегко, но приключение слишком манило. Скучает ли? Ну конечно, она скучает! Скучают ли они? Она удивилась.
- О нет, мисс Мойнлин, они не будут скучать. Они уже легли спать. А когда проснутся утром, я давно буду дома. Разница во времени, знаете ли. Я собираюсь пробыть здесь не более двух лет.
Ибаррури нервно заметила:
- Именно это удерживает меня от путешествия в Ядро, Звездомысла. Я уже немолода и сознаю, что если проведу там хотя бы несколько дней, то, вернувшись, не застану в живых почти никого из своих знакомых. Да что там «почти», просто никого, - поправилась она. - Какое там соотношение? Сорок тысяч к одному? Значит, неделя там равняется почти тысячелетию дома. - Она повернулась к хичи. - Но пусть мы не можем там побывать, ты могла бы рассказать нам, Звездомысла. Не хочешь рассказать мисс Мойнлин, как там у вас, в Ядре?
Я тоже не прочь была послушать. Правда, слышала все это не в первый раз, однако слушала, пока Звездомысла не умолкла. А рассказывала она долго, явно соскучилась по дому.
Изменится ли что-нибудь, если я проведу недельку в Ядре? Или месяц, да хотя бы и год? По детишкам с острова я, конечно, буду скучать, но о них позаботятся и без меня, а остальное не имеет для меня большого значения. Во всей вселенной не было человеческого существа, настолько для меня дорогого, чтобы я стала скучать по нему дольше одного дня.
Раздавшийся из воздуха голос Ипатии застал меня врасплох.
- Мисс Мойнлин… - При гостях она держалась официально. - Вас вызывают. - И она высветила в воздухе лицо Билла Тарча.
За его спиной я видела обстановку и поняла, что он находится в своем корабле. Выглядел он свежим и жизнерадостным, широко улыбался.
- Позволишь к тебе зайти, сердце мое? - спросил он. Мои гостьи мгновенно отреагировали.
Ибаррури поднялась первая.
- О, нам все равно пора вернуться к работе, верно, Джун? - Она произнесла это довольно ехидно, но Терпл просто спокойно встала, и Звездомысла последовала ее примеру.
- Вам совсем не обязательно уходить, - сказала я.
- Но нам действительно пора, - ответила Терпл. - Ху-лия права. Спасибо за чай и… гм… прочее.
И они удалились, оставив меня наедине с любовником.
- Он целый час прихорашивался, - шепнула мне на ухо Ипатия. - Мылся, брился, наряжался. И надушился мускусом, думая, что ты его любишь.
- И правда люблю, - сказала я. - На нем. Покажись, раз со мной разговариваешь.
Она послушно возникла на кушетке, с которой только что встала Ибаррури.
- Я бы сказала, на вид ему не терпится в постель, - заметила она. - Опять.
Я не стала заострять внимание на этом «опять». Словечко было проявлением одной из раздражающих черточек личности Ипатии, но у нее их не так много, чтобы я решилась на перепрограммирование. Когда я выбирала в качестве личности для своего корабельного мозга Ипатию Александрийскую, это представлялось неплохой идеей. Но моя Ипатия относится к себе слишком серьезно. Вот что получается, когда заводишь по-настоящему сложный искусственный интеллект: он начинает капризничать. Первое, что она сделала, - просмотрела все исторические материалы и подогнала свою модель как можно ближе к оригиналу, насколько ей представлялось возможным, не слишком испытывая мое терпение. Отношение первой Ипатии к мужчинам составляло часть образа.
- Так что, мне лучше удалиться, чтобы он чувствовал себя свободнее? - любезно предложила она.
- Нет, - сказала я. - Останься.
- Вот и умница. На мой взгляд, сексуальные контакты значительно переоценивают.
- Это потому, что ты ни разу не пробовала, - усмехнулась я. - Причем я имею в виду и тебя, милая моя программа, и твой образец, ту полумифическую женщину, которая умерла девственницей и, по слухам, чтобы отбить охоту у слишком настойчивых поклонников, бросала им в лицо тряпки, выпачканные менструальной кровью.
- Злонамеренные россказни, - хладнокровно отозвалась Ипатия, - распущенные христианами после совершенного ими убийства. И вообще, вот он идет.
Я готова была побиться об заклад, что первыми словами Билла Тарча будут: «Наконец мы одни!», в сопровождении широкой ухмылки и жарких объятий. Я выиграла бы половину заклада. Он ничего не сказал, просто раскинул руки и набросился на меня с ухмылкой и ггрочим.
И тут он заметил раскинувшуюся на кушетке Ипатию.
- Ох, - выговорил он, неловко затормозив: как видно, наемный корабль тоже не обеспечивал гравитации. - Я думал, мы одни.
- Пока еще нет, милый мой, - ответила я. - Но я рада тебя видеть.
- Я тоже… - Он ненадолго задумался и на глазах переключился на новую тактику: - Ну что ж, дама не желает того, чего хочется мне, так чем же мы займемся?
Это мне в нем и нравится, и не нравится. Он делает то, чего мне хочется, и никаких штучек насчет «сбей ее с ног и бери». Если видеть в этом хорошую сторону, он мил и заботлив. По мнению же Ипатии, это означает, что он бесхребетный червяк, готовый присосаться к любому, из кого надеется что-то вытянуть.
Пока я раздумывала, какую точку зрения избрать, Билл щелкнул пальцами.
- Знаю! - радостно заявил он. - Я все равно собирался взять у тебя настоящее интервью. Годится? Ипатия, ты сделаешь для меня запись?
Ипатия не ответила и кисло покосилась на меня.
- Делай, что он скажет, - велела я, но Билл уже передумал.
- Или лучше по-другому! - воскликнул он, добродушно смирившись с ее демонстративным неповиновением. - Она еще, чего доброго, нарочно все испортит, так что давай-ка позовем Дени.
Дени явилась в ту же минуту, уже при своей хитроумной камере и с остальными принадлежностями. Я, как умела, проявляла светское дружелюбие.
- Да, можете пришпилить их к чему угодно, - начала я. - При нашем тяготении камеры никуда не уплывут. На спинку кресла? Пожалуйста. Если обивка и пострадает, Ипатия быстро все исправит.
Я не взглянула на Ипатию, просто жестом приказала ей скрыться с глаз. Она повиновалась беспрекословно.
Билл устроился поближе ко мне и взял меня за руку. Я ее не выдернула. Дени не сразу удалось правильно установить камеры. Билл терпеливо смотрел, как она возится, и помощи не предлагал. Потом она объявила, что все готово, и интервью началось.
Билл Тарч вел беседу в своем обычном стиле, то есть большей частью говорил сам. Всю нашу историю он выложил в камеру одним непрерывным монологом, от меня требовалось только улыбаться и внимать. Затем он перешел к «Фениксу».
