— Гм, я это знаю.
— Я скажу тебе больше. Это — единственный человек, который мне… искренне нравится. Во всяком случае, я иногда с удовольствием о нем вспоминаю…
— Расскажи мне, девочка, — Байлоу так называл Медж, когда был в превосходном настроении, — все, что ты знаешь об этом Майкле.
Польщенная вниманием, Медж Уселась поудобнее в кресло и не торопясь, словно вспоминая, стала рассказывать: — Майкл — высокий, стройный, немного напоминает Жана Маре, только вместо актерской красивости его лицо мужественно… быстрый проницательный взгляд…
— Ого, моя дорогая, если бы ты мне даже не сказала, что он тебе нравится, я по твоему описанию смог бы и сам догадаться.
— Майкл умудрялся как-то одновременно ничем не выделяться из многочисленной толпы студентов и в то же время не растворяться в этой толпе. Его отец старался приобщить Майкла к биологии и математике чуть ли не с колыбели. Все его игрушки были рассчитаны на развитие математической смекалки. Занятия Майкла в студенческие годы отнюдь не напоминали традиционную прогулку по набережным наук. Это был скорее марафонский бег к какой-то одному ему известной цели. На бесчисленные шутки в свой адрес Майкл обычно отвечал:
"Лентяи и эгоисты уже начинают вымирать, а они скоро исчезнут с лица земли так же, как исчезли когда-то бронтозавры и археоптериксы. Я просто не хочу оказаться экспонатом в коллекции палеонтолога".
— Спасибо. Достаточно. Я уже понял, какого рода информацией ты можешь нас снабдить, — Байлоу ласково похлопал Медж по колену.
— Он только совсем не верит в бога, — неожиданно добавила Медж.
— Да, это нехорошо, — равнодушно заметил Байлоу, — однако хватит тебе этих разговоров. Забирай своего боксера и иди на прогулку.
Медж не заставила себя просить дважды.
После того как Медж покинула холл, Байлоу попросил Блека подсесть к нему поближе:
— Вы поняли ход моих мыслей? — спросил он почти шепотом.
— Я даже подумал о том, — с достоинством ответил Блек, — что мне придется в ближайшее время под благовидным предлогом оказаться на острове Корда…
Стоявший недалеко от них Микки понял, что ему незачем слушать этот разговор, и бесшумно исчез за дверью кабинета Байлоу.
Капли воды ползли по стеклу, и от этого знакомый пейзаж острова приобретал какой-то необычный вид. Но Майкл тут же ловил себя на мысли, что все это — обман зрения, что весь окружающий его здесь мир монотонен, одинаков, однообразен. И этот тропический дождь, выстукивающий на листьях пальм унылую мелодию… И этот океан, громадами волн отбивавший о скалы грозные ритмы… Все, все здесь казалось унылым и однообразным.
— Майкл, — услышал он голос отца, — почему ты ничего не говоришь мне о сегодняшней почте?
— Не все еще расшифровано и переведено…
— Все равно. Пусть "Телемак" прочтет хотя бы то, что он уже знает сам.
Чуть повернув голову, Майкл искоса посмотрел в глубь лаборатории, где у стола, заваленного миниатюрными печатными схемами, сгорбившись сидел Манджак, В руках у него был небольшой паяльник. Он собирал блоки новой машины. Движения были скупые и точные. Лицо суровое, взгляд сосредоточенный.
На эксперимент Манджака работало несколько сот ученых в обеих Америках, десятки электронных фирм беспрекословно выполняли любой его заказ, самолеты Байлоу регулярно привозили на остров детали и узлы для комплекса задуманных им машин. Кроме того, Байлоу взял на себя обязательство регулярно информировать Манджака о достижениях мировой науки в области, близкой к эксперименту Манджака.
"Последние дни отец стал еще более мрачным и сосредоточенным, — подумал Майкл. — Страсть к бесконечным экспериментам и опытам может погубить сильного человека точно так же, как алкоголь и наркотики губят сотни тысяч безвольных людей. Кто знает, может быть, высшая мудрость заключается не в вечном стремлении постичь тайны природы? Может быть, страсть иссушает душу исследователя, и он, вместо того, чтобы чувствовать себя человеком на Земле, становится монахом в тесной келье своей науки?"
— Отец, — следуя своим мыслям, глухо сказал Майкл, — я все-таки хотел бы продолжить наш разговор…
— Мы ведем его с тобой каждый день…
— Не уклоняйся, пожалуйста…
— Неужели ты не можешь сообразить, во имя какой цели мы работаем? Неужели у тебя не хватает способности логикой расчистить путь к истине? Я не хотел и не хочу раскрывать перед тобой весь свой замысел, все свои планы… Ты помнишь, что Эйнштейн говорил о стимулах к творчеству: стремление постичь тайну — это основное чувство, стоящее у колыбели истинного искусства и науки…
— Эйнштейн имел в виду тайны науки, а не обстановку, в которой работают ученые, — горячо" возразил Майкл.
— Помоги мне лучше, — Манджак снова сделал попытку перевести разговор на другую тему, — помоги мне найти название для этой машины… Идея машины достаточно необычна. Ей нужно дать имя особенное…
— Как можно назвать машину, которая будет "пересаживать" условные и безусловные рефлексы из мозга одного животного в мозг другого?
— Машиной для пересадки рефлексов? — иронически бросил Манджак. — А впрочем, может быть, мы напрасно торопимся. Неизвестно еще, будет ли она работать.
— Будет. Это слишком заманчиво.
Расчет Манджака-отца оказался верным. Он знал, что Майкла можно легко увлечь.
— Если этого не сделаем мы, то сделают другие… Твой Сварог, например.
— Ну, это мы еще посмотрим"-холодно отрезал отец. Он даже в шутку не мог допустить, чтобы кто-нибудь, а тем более Сварог, мог опередить его.
— Послушай, отец… Можно имя этой машине образовать из двух слов… По латыни мозг — церебрум… И еще добавить "ори" — возникать… Ведь по идее на чистое нейронное поле ты хочешь перенести все, что мы вкладываем в понятие "интеллект".
— Цереброри — машина по пересадке рефлексов, сознания, интеллекта! Это звучит. Уважение к латинским терминам переходит, видимо, по наследству.
— Отец, я принесу кенгуру. Мне не терпится испытать машину…
— Чем объяснить столь резкую смену настроения? — улыбнулся Манджак. Его серые глаза стали добрыми, морщинка на лбу разгладилась.
— Не думай, что тебе удалось меня "увлечь", "заинтриговать" или возбудить во мне "инстинкт исследователя", — весело заметил ему Майкл.
— Конечно, конечно, — поспешил согласиться Манджак.
— Мне хочется начать эксперименты назло Байлоу!
— Хорошо… Но вначале давай послушаем, что скажет нам "Телемак".
Майкл подошел к их электронному помощнику, стоявшему в центре лаборатории, под ситалловым эллипсоидом Большой биологической колыбели.
