Разгадка пришла внезапно. Как-то раз, дней десять спустя после нашего с ним вежливого объяснения, я как обычно развернул возвращенный мне к вечеру номер и стал пробегать его глазами. Добравшись до четвертой страницы, которая полностью была отведена под спортивную хронику, я случайно наткнулся на небольшой абзац в две-три строки, обведенный карандашом. Абзац гласил: «Вчера во Дворце спорта в Лужниках состоялся полуфинальный матч по хоккею с шайбой между командами „Торпедо“ и ЦСКА. Встреча закончилась со счетом 4:2 в пользу ЦСКА». Вчера — это значит сегодня, если учесть, что газета была завтрашней. И тут меня словно обухом по голове хватило. Вот оно что! Вот оно, значит, как! Этот очкастый уже сегодня утром, так сказать, заранее, знал , чем закончится игра! Знал, подлец, и нагло воспользовался этим.
Я сразу смекнул, в чем тут дело. А смекнув, наутро подловил этого хитрозадого хмыренка у своего почтового ящика, молча двинул ему в челюсть, отобрал ключ и напоследок заявил:
— Еще раз, мурло поганое, увижу у моего ящика, уши отрежу и проглотить заставлю. Усвоил, придурок?
Он вцепился в полу моего пальто и заскулил, что я, мол, поступаю нечестно и что уговор, мол, дороже денег. Рассвирепев, я пнул его ногой, схватил газету и был таков.
(Этот шизанутый, кстати, к тому времени успел уже приобрести подержанный «жигуль»; я сам видел, как он разъезжает на нем по двору. Вот хамло!) Заскочив на работу, я взял отгул на полдня, а потом рванул в Лужники. Там я закупил билеты на все хоккейные матчи на две недели вперед и только тогда малость поостыл. Полдела сделано, господа, теперь и на нашей улице праздник произойдет. Это уж как пить дать.
Стадион был полон, прямо-таки яблоку некуда упасть. Я уселся на свое место и стал озираться. До начала матча оставалось пятнадцать минут. Играли «Динамо» (Москва) и «Спартак». Согласно полученным мною из газеты сведениям, выиграет «Динамо» со счетом 2:1. Я всегда был равнодушен к спорту и тем более к хоккею, но сейчас вдруг почувствовал, как мною овладевает дикий азарт. Не азарт болельщика, а азарт игрока. Я знал, что проиграть не могу, и все же… меня одолевал изрядный колотун. А вдруг газета врет?
За спиной кто-то засопел.
— А я говорю, наши их обуют.
— Ага, под орех разделают.
— Однозначно.
Я слегка повернул голову.
Позади меня сидела троица в традиционных красно-белых шарфах. Ясно, спартаковцы, и судя по их чокнутым взглядам — фанаты-завсегдатаи, не пропускающие ни одной игры своей любимой команды. Их-то мне и нужно, смекнул я.
Я пожал плечами и закинул первую удочку:
— Поживем — увидим.
Тот, что сидел посередке, красномордый тип с глазами навыкате, начал вдруг ржать. Те двое принялись вторить ему, и вскоре уже вся троица в унисон покатывалась со смеху.
— Не связывайтесь вы с ними, — шепнул мне на ухо мой сосед справа. — Признаться честно, они ведь правы.
— Поживем — увидим, — повторил я.
— Жаль, конечно, — продолжал сосед, пропустив мое замечание мимо ушей, — что наши продуют, но чудес не бывает, не так ли? Вы сами-то за кого болеете?
— За наших.
— Коллега, — он с чувством пожал мне руку. — Я тоже динамовец.
— Спар-так-чемпи-он! — завопил красномордый и со злорадством покосился на меня.
— Спар-так-чем-пио-о-он! — понесся отовсюду боевой клич «бело-красных».
Я закинул вторую удочку.
— У «Спартака» никаких шансов, — произнес я громко, так, чтобы слышал красномордый и его дружки.
Затылок мой обдало горячим дыханием.
— Кто это здесь баллоны на наших катит, а? — прогундосил красномордый, наваливаясь на меня.
В этот момент раздался свисток, и игра началась.
Спартаковцы забросили свою первую (и единственную, если верить газете) шайбу уже в первом периоде. «Красно-белые» фанаты драли глотку и вопили от восторга, но больше всех старался красномордый. Он буквально лез из кожи, чтобы подбодрить своих любимцев, и ехидно сопел мне в ухо, когда динамовцы допускали ошибку.
Счет оставался неизменным на протяжении двух первых периодов. Я не находил себе места, сидел, словно на иголках, ожидая, что вот-вот произойдет чудо и наши влепят им пару банок. Мой сосед-динамовец сник под градом насмешек красномордого и его дружков, изредка бросая на меня взгляды загнанной собаки. А я крепился и стойко ждал развязки.
В перерыве между вторым и третьим периодами красномордый псих двинул меня в плечо (стиснув зубы, я стерпел) и злорадно прогудел, брызжа слюной:
— Ну что, парень, обули мы ваших? Или ты снова будешь твердить, что эти вшивые менты способны одолеть чемпионов?
И тут я понял, что время мое пришло. Пора играть ва-банк. Я круто обернулся и небрежно бросил, уперевшись взглядом в его выпученные зенки:
— Не говори гоп, пока не перепрыгнешь, мужик. Наши выиграют, это я тебе обещаю.
Мой сосед справа начал дергать меня за рукав, призывая к осмотрительности. Красномордый перестал глумиться и удивленно уставился на меня своими бараньими глазками. Его друганы тоже притихли, обалдевшие от такой наглости.
— Ты, видно, здесь новичок, парень? — спросил красномордый; впервые за игру у него появился искренний интерес к моей персоне.
— Не твое дело, мужик, — резко отозвался я. — Говорю тебе, ваши обложаются — и все тут.
— Так-так-так, — покачал головой мой соперник и залыбился, — ты мне становишься интересен, парень. Ставлю сотню на наших.
Ага, клюнул, толстая морда!
— Сотню чего? — спросил я на всякий случай.
— Сотню штук, — презрительно пояснил он. — Сотню против твоих пятидесяти — если они у тебя имеются, конечно, — что наши ваших обдерут.
Я сделал вид, что усиленно размышляю. У меня было при себе сто пятьдесят тысяч — вчерашняя премия, которую я утаил от Светки, и потому имел все основания принять вызов, брошенный мне красномордым. Тем более, что наши все равно выиграют — по крайней мере, я все еще верил в чудо.
— Идет! — заявил я.
— Отлично, — красномордый от удовольствия закряхтел, потер потные ладони и еще больше покраснел, — пари заключено. Господа, — он обратился к своим друганам, — вы будете свидетелями сделки.
Мой сосед продолжал с остервенением дергать меня за рукав, остерегая от безумного решения, но при последних словах красномордого резко переменил свои намерения.
— Раз дело принимает критический оборот, я тоже буду свидетелем, — заявил он решительно.
Красномордый уничтожающе зыркнул на него, но противиться не стал.
— Итак, сотня против полтинника, — подвел итог он. — По рукам?
Я покачал головой.
— Сто пятьдесят против ста пятидесяти, — небрежно бросил я. — Играем на равных.
