— Постойте, а что за праздник? — спросила Лариса.
— Да пошли бы они со своим праздником…! — не выдержал Лешка, — Несколько сотен идиотов соберутся смотреть как будут пороть ни в чем не повинного человека!
— Да пойми ты, наконец, — сказала Татьяна, пытаясь подцепить устрицу вилкой, — Всем тысячу раз наплевать, виноват ты или нет, просто людям нужен праздник, вот и все!
— Но почему ради их праздника должна страдать моя… скажем так, спина? И потом, что это за праздник такой — смотреть, как живого человека лупят кнутом?!
— Виноват ты или нет, этого никто не знает, — философски заметила Татьяна, — но раз тебя приговорили к порке, значит, все равно выпорют! Днем раньше, днем позже!
— Леша, а все-таки за что тебя хотят выпороть? — поинтересовалась Лариса.
— За то, что он этот, как его… — Татьяна запнулась и принялась щелкать пальцами.
— Программист! — подсказала Светлана.
— Точно! Он самый! — обрадовалась Татьяна.
— Это правда, Леша? — спросила Лариса и посмотрела на Панкратова толи с ужасом толи с восторгом.
— Нет, конечно! — разозлился Лешка, — Это полная чушь! Я даже не знаю что это такое!
— Это не оправдание! — сказала Татьяна, — Все равно тебя высекут!
— Погодите, — перебила ее Лариса, — А, в самом деле, что это такое «программист»?
— Этого никто не знает, — ответила Светлана, — Но надо думать что-то очень нехорошее, если за это секут кнутом!
— У меня возникла замечательная идея! — сообщила Лариса, — По-моему, Леше срочно нужно нанять стряпчего! Я даже знаю одного очень ушлого! Как-то я попала в довольно щекотливое положение, и мне посоветовали обратиться к нему. Он так ловко обстряпал мое дело, что я ничего не поняла! И вообще, по-моему, никто ничего не понял, даже сам стряпчий, но дело повернулось так, что я не только ничего не потеряла, но даже получила небольшую выгоду!
— Постой Лариса, у тебя есть его телефон? — перебил девушку Панкратов.
— Да, вот!
Стряпчий оказался высоким худым человеком в очках и темном костюме. Прежде всего, он поинтересовался, не тот ли Лешка знаменитый писатель Панкратов, автор нашумевшей книги «Другой мир»?
— Вполне возможно, — ответил Лешка уклончиво.
— Вы знаете, ваша книга меня очень заинтересовала, — признался Стряпчий, — Особенно остроумной мне показалась гипотеза о природе артефактов. Вы пишете, что артефакты ни что иное, как объекты некой иной параллельной вселенной. Точнее проекции неких четырех- пяти- и так далее мерных объектов на наш трехмерный мир!
— Я так пишу? — удивился Панкратов.
— Конечно вы, кто же еще? И именно поэтому до сих пор не удается вступить с ними в контакт! Рука свободно, не встречая никакого сопротивления, проходит сквозь «водяной цилиндр», «песочный конус» и так далее. «Огненный шар» так же бесплотен и не оставляет ожогов. Все попытки хоть как-то воздействовать на артефакты неизбежно проваливаются! А их способность неожиданно возникать буквально из ничего и так же неожиданно растворяться в воздухе? К сожалению, у меня нет собой вашей книги, а мне так хотелось получить ваш автограф!
— Ничего страшного, — успокоил Стряпчего Лешка, — В следующий раз вы принесете книгу, и я с удовольствием распишусь на ней!
— Слушай Панкратов, хватит морочить человеку голову! — вмешалась Татьяна, — То он секретный физик, то знаменитый писатель! А вы, господин стряпчий не слушайте его, я его жена, я лучше знаю. Никакой он не писатель, и тем более не физик, а самый обычный киллер!
— Жаль, а мне, честно говоря, книга и в самом деле понравилось! — признался Стряпчий.
— Да что вы ее слушаете? — разозлился Лешка, — Никакой я не киллер! Ну где вы видели таких киллеров?
— Честно говоря, нигде! Я вообще за свою жизнь ни одного киллера не видел. Дело в том, что я не специализируюсь на киллерах, я специализируюсь на маньяках. Вы случайно не маньяк?
— Да вы что? Конечно, нет!
— Очень жаль! Очень! — огорчился Стряпчий, — А может быть, мы представим дело так, что вы как бы являетесь маньяком? Тогда мне легче было бы вас защищать!
— Да не хочу я быть никаким маньяком! — обиделся Лешка, — Мне и без этого забот хватает!
— Не хотите и не надо! — согласился Стряпчий, — Впрочем, это совершенно неважно! Так что вы хотели мне рассказать о вашем деле?
— Дело у меня простое… — начал Лешка, но нетерпеливый Стряпчий его перебил.
— Да вы не волнуйтесь! Это ничего что оно простое, я его в миг так запутаю, что и тысяча дознавателей не сможет ничего разобрать.
— Да не надо ничего запутывать! — в конец разозлился Лешка, — Я же ни в чем не виноват!
— Виноваты вы или нет, на это всем решительно наплевать! Можете мне поверить!
— Я ему то же самое говорила, — влезла в разговор Лешкина жена, — Буквально слово в слово!
— Да, девушка совершенно права! А дело запутать надо обязательно! В этом как раз и состоит весь смысл юридического процесса! Ведь если дело человека не запутано, то и состоит оно из одной тоненькой папочки, и осудить его ничего не стоит. А как осудить человека, если его дело занимает 350 толстых томов, и это мелким шрифтом? Такое дело просто прочитать ни у кого сил не хватит, не то, что разобраться, что к чему. Вот и отправляют такое дело на доследование. А там его еще больше запутывают и возвращают уже 500 томов.
— Ладно, запутывайте, если так надо, вам виднее! — сдался Лешка.
— Не волнуйтесь, запутаю так что комар останется со своим длинным носом… Первым делом я думаю надо будет разослать запросы во все инстанции, которые…
Лешке вдруг стало не интересно, каким образом Стряпчий собирается запутывать его дело, он прикрыл глаза, и неожиданно для себя погрузился в некое подобие сна. Причем, в этом сне он продолжал слышать голос Стряпчего, только говорил этот голос довольно странные вещи:
— Представьте себе включенный электрический фонарик в темной комнате, где нет других источников освещения.
Лешка оглянулся и увидел, что находится в довольно большой аудитории полной студентов. Он догадался, что каким-то образом попал на лекцию по физике, а стоящий у доски человек с мелом в руке вовсе не Стряпчий, а профессор Зильберштейн*.
* Здесь и далее в лекциях профессора Зильберштейна использованы материалы книги Дэвида Дойча «Структура реальности».
— Поскольку мы проводим эти эксперименты только в своем воображении, чтобы избежать отражений можно представить комнату астрономических размеров, чтобы до завершения эксперимента свет не успел достигнуть стен и вернуться. На рисунке 1 видно, — профессор постучал мелом по доске, очевидно надеясь разбудить, уже начавших дремать студентов, — Что около фонарика свет наиболее яркий, по мере удаления от него свет тускнеет, так как луч расширяется, чтобы осветить еще большую площадь.
