Руизу вся эта история показалась очень странной. Он всегда относился к геншированию как к концу жизни, а прошедших обработку считал неодушевленными автоматами.
— Значит, ты с Суфриера? — спросил он. Гундред кивнул.
— Что, не верится? Я был мальчишкой-рыбаком в теплом Средиземноморье и интересовался только сетями, неводами и, разумеется, девчонками в рыбацких деревушках. Как я вообще оказался в этом мрачном мире? Ну, это совсем другая история… Возвращаясь к геншированию, ты слыхал об Алюрианте Самолюбивом, который потребовал, чтобы его превратили в святого? Геншам все равно, что делать, лишь бы платили.
— Наверное, ты прав. Но знаешь, что мне пришло в голову? Если даже кто-то из моих людей и прошел обработку, он все равно не успел бы после операции войти в контакт с заказчиком.
Гундред облегченно вздохнул.
— Правда? Тогда, возможно, не все еще потеряно. Значит так, этот человек должен действовать в интересах Кореаны. Был ли кто-то из твоих людей настолько к ней близок, чтобы предугадать ее желания?
— Не думаю, — ответил Руиз. — Она держала фараонцев в казармах вместе с другими их соплеменниками.
— Еще лучше!
Но тут же на лице второго помощника появилось выражение озабоченности.
— Послушай, что-то здесь не сходится. Если один из них теперь служит Кореане, то почему он защищал тебя от Джерика?
Бывший агент невольно поежился.
— Вероятно, он понимал, что я нужен его хозяйке живым, чтобы та смогла отыграться на мне за все причиненные ей неприятности.
— Возможно, — согласился Гундред. — И как же ты умудрился заслужить столь сильную ненависть?
— Я украл ее рабов, угнал воздушную лодку, прикончил нескольких слуг и помешал ей выбраться из Моревейника. Возможно, она там и погибла… хотя нет, это было бы слишком хорошо… То да се… и всякое такое… — рассеянно ответил Руиз.
Моряк выпучил глаза от изумления.
— Ого! Ну ладно, если она застряла в Моревейнике, то нам, по крайней мере, не стоит в ближайшее время опасаться погони. В городе беспорядки, — Он все еще выглядел озадаченным. — Ну хорошо, Джерик погиб, потому что мог лишить Кореану такой замечательной игрушки. Но при чем здесь Марлена?
Бывший агент промолчал. Он вспомнил, как Кореана мимоходом прикончила покалеченного раба. Внезапно Руиз осознал, что верит в страшные слова умирающего Публия. Один из его спутников перестал быть человеком.
Сердце сжалось от невыносимой боли. Он посмотрел на своих товарищей, скорчившихся на передней скамье. Мольнех по-прежнему пребывал в прекрасном настроении. Дольмаэро опустил глаза, на его широком мрачном лице читались лишь усталость и мука. Глаза девушки сверкали какой-то неестественной силой и напряжением. Губы её искривила не то болезненная улыбка, не то гримаса гнева.
Кто из них?
Руиз снова обратился к Гундреду:
— Молчи о наших подозрениях. Это существо не должно ни о чем догадаться.
Вторая половина дня пролетела незаметно. Руиз полностью погрузился в печальные размышления. Он пристально смотрел на тоненькую решетку рулевого компаса, не чувствуя запаха соли, не слыша шума моря, не замечая легкого бриза, прекрасного, павлинье-зеленого неба и лазурных волн.
Кто?
Теперь он по-новому относился к отчужденности Низы, к отсутствию между ними привычной теплоты и откровенности. Да, она пережила немало, но разве остальные страдали меньше? Возможно, перемена в ней вызвана вовсе не перенесенными испытаниями и недоверием к возлюбленному.
А Дольмаэро? Почему спокойный и уравновешенный старшина гильдии превратился в мрачного пессимиста? Только ли болезнь повинна в этой разительной перемене?
Даже неизменно хорошее настроение Мольнеха теперь казалось подозрительным. Может, он по-другому относился к перенесенным страданиям потому, что перестал быть человеком, а значит, не мог более испытывать человеческие чувства?
Мысли Руиза бегали по кругу, как дрессированные мыши, не позволяя сосредоточиться.
Когда Гундред подошел, чтобы сменить его у руля, бывший агент с трудом разжал побелевшие от напряжения пальцы. Он чувствовал, что мрачные думы окончательно исчерпали его силы.
Руиз помассировал пальцы, восстанавливая кровообращение, и оглянулся вокруг, удивленный изменившимся освещением. Солнце висело где-то возле горизонта, волны стали короче и круче, словно лодка уже достигла дайеракского шельфа, море приобрело мутно-зеленый цвет и кишело коричневыми водорослями. Он вопросительно посмотрел на Гундреда.
— Да, — кивнул тот. — Сегодня мы должны пробиться к берегу. В обычной ситуации я бы велел спустить парус и дожидаться утра, но сегодня я даже рад, что высадка произойдет ночью.
— Руиз кивнул. Возможно, стоит отбросить пока в сторону неприятные мысли и сосредоточиться на сиюминутных задачах? Он решил, что мореход наверняка нуждается в его помощи, но так и не смог заставить себя встать на ноги. Внезапно Гундред радостно вскрикнул и указал на воду:
— Посмотри, неоновые демоны! Замечательный деликатес!
Вокруг лодки, у самой поверхности, резвились три полутораметровые рыбины. Бока двух из них покрывали ослепительно синие и золотые разводы, но на шкуре третьей виднелись жуткие шрамы, словно кто-то клочьями рвал из нее мясо.
Руиз удивился, что рыба выжила, несмотря на страшные раны. Гундред проследил за его взглядом.
— Неоновые демоны — самые живучие твари в океанах Суука, — пояснил он. — Но мясо не держится у них на костях, поэтому, когда маргар охотится за такой добычей, он просто вырывает себе кусочек на обед, а наевшись, оставляет ее в покое. Эти существа не погибают, пока не потеряют как минимум трех четвертей мяса. Бывало, что оставался лишь клубок внутренностей, болтающихся на скелете, а демон все равно выживал. Кстати, эти твари почему-то очень любят плавать вместе с лодками.
Руиз ощутил внезапный приступ ужаса от неприглядной картины, нарисованной бывалым моряком. Искалеченная рыба устремила на него взор золотистых глаз. Казалось, примитивный мозг переполняла жалость к нему, человеку. Он вздрогнул и поспешно отвернулся.
— Возьми весло, а я достану рыболовные снасти, — велел Гундред. — Устроим славную пирушку перед высадкой на берег.
— Нет, — возразил его спутник, которого внезапно затошнило при мысли, что придется содрать последнюю плоть с несчастного существа. — Мы не должны расслабляться и терять бдительность.
Второй помощник разочарованно опустился на скамью.
— Скорее всего, ты прав, — сказал он, с досадой следя за удаляющейся добычей.
Руиз перешел на нос. Юнга и кок поспешили на корму, к своему командиру. Свен что-то оживленно нашептывал на ухо Гундреду, то и дело настороженно посматривая в сторону пугающего пассажира. Второй помощник потрепал мальчика по плечу и произнес какую-то ободряющую фразу.
