— Что-то я не пойму, — засомневался Полосатый, — о чем вы тут шумите. Если бы мы этих мышей в угол таскали, тогда одно дело, а мы их туточки, посередке…
— Не морочьте мне голову! — взвизгнул Каченовский. — Чтоб мигом этой дряни здесь не было!
— И не будет, — успокоил его Рыжий, — сейчас мы этих млекопитающих из отряда грызунов отправим далеко-далеко со всей доступной нам скоростью. Командир, транспорт уже готов, — обратился он к Полосатому.
— Плацкарты, что ли? — переспросил тот. — Ну а повезло нам с хозяином. Какое слово ни скажет — прямо в точку. Вот они, плацкарты, держи.
И вновь, как давеча, он крутанул усом, и серебристые пластинки, возникнув неведомо откуда, плавно опустились на стол рядом с подносом. Взобравшись на кресло, пришельцы принялись в четыре лапы перекладывать мышей.
— По пять, по пять клади, — поучал Полосатый Рыжего. — Что ты их напихиваешь, как сельдей в бочку? Чтобы головки у всех в одну сторону. А хвост подгибай, чего ему болтаться? Вот теперь порядок.
Потом он опять шевельнул усом, плацкарты со спящими пассажирами приподнялись над столом, повисели секунду, двинулись к потолку и исчезли в нем, точно растворились. И почему-то сразу после этого Юрий Васильевич обрел спокойствие и повеселел.
— А я подумал, что вы ими… того… закусывать будете, — признался он с виноватой улыбкой.
— Нам и думать об этом противно, — заверил Рыжий. — Неужто кто-то может есть эти прелестные создания?
— Будет прикидываться! — прикрикнул на него Полосатый. — Лучше поднос вымой.
— Я сам, — сказал Юрий Васильевич, не представляя себе, как кот при его росте ухитрится вымыть в раковине поднос. Рыжий между тем сделал пасс лапой, и к нему под ноги спустилась очередная пластинка с какой-то ампулой. Кот сжал ее в мягкой подушечке передней лапы, и из ампулы вырвалось белое плотное облачко. Оно окутало поднос, и в воздухе запахло мокрым сосновым лесом.
— Дезинфицирует и стерилизует, — несколько напыщенно объяснил Рыжий.
— Чисто, хоть языком вылизывай, — добавил Полосатый.
Юрий Васильевич взял поднос и отправился с ним на кухню, а коты вновь уселись за его письменный сюл. Потом они втроем поужинали и попили кофе, разговаривая о всяких пустяках; и котам, и Юрию Васильевичу не хотелось проявлять назойливость. Однако паузы становились все более длинными и неловкими, и когда Юрий Васильевич набрался храбрости спросить о цели столь необычного и далекого визита. Рыжий сходил к письменному столу, сдвинул в сторону бумаги и достал из-под них потертый штурманский планшет. Из него он извлек пачку чрезвычайно тонких и гибких листов, очень белых, испещренных непонятными знаками, и протянул их Юрию Васильевичу. Тот взял листы, не совсем понимая, как сможет понять написанное, но знаки под его взглядом как-то незаметно, плавно деформировались и превратились в обычные русские буквы. «Полетное задание» — было написано сверху на первом листе.
Юрий Васильевич углубился в чтение.
Пока Юрий Васильевич читал, коты, деликатно понизив голос, о чем-то переговаривались — кажется, по-русски, но поручиться за это Юрий Васильевич не мог. Он пытался разобраться, в чем же, собственно, состоит полетное задание, вчитывался, терял нить, возвращался к началу, но так толком и не уяснил себе суть предмета, хотя задание написано было с очевидностью хорошим русским языком.
— Простите, — спросил Каченовский, прерывая беседу котов, — а если бы я оказался японцем?
— У нас есть дубликат и на японском, — учтиво произнес Рыжий.
— Куда хватили, Юрий Васильевич! — Полосатый от изумления всплеснул передними лапами. — Вы — и вдруг японец!
Юрий Васильевич досадливо махнул рукой и вернулся к чтению. Его инженерное образование не позволяло ему признаться честно, что вся эта мешанина технических, астрономических и биологических терминов ему совершенно непонятна; но привычка к строгим проектным документам, не терпящим лишних слов и уводящей в сторону лирики, подсказывала ему, что полетное задание составлено, утверждено и согласовано по всей форме. Единственное, что он уяснил определенно, так это цель прилета на Землю. Она сформулирована была в последней строке почти понятной фразой: «Отлов и доставка на планету (набор букв и цифр) с планеты Земля в целости и сохранности, с соблюдением техники безопасности, карантинных мер и правил межгалактических перевозок, группы млекопитающих из отряда грызунов, называемых на Земле Mus musculus, или мышь домовая на языке документа».
— Однако… — пробормотал Юрий Васильевич. — В такую даль — и за мышами. Ближе не нашлось?
— Ни единой! — словно радуясь чему-то, подтвердил Рыжий. — Ни одного мало-мальски приличного экземпляра!
— Чего другого хватает, — поддакнул Полосатый, — всякого у нас вдоволь, а этих серых — хоть плачь!
— Увы, увы, — согласился Рыжий, — эволюционно вид не сформировался.
— Так я ж и говорю — хоть плачь!
Эти реплики гостей несколько отвлекли внимание Юрия Васильевича от главного вопроса, который давно уже вертелся у него на языке, и поэтому он начал излагать свою мысль довольно коряво.
— Если вы, — сказал он, подбирая слова, — если вы из такой дали… и так быстро… цивилизация у вас, следовательно, ушла далеко, то есть продвинулась… и могущество… то есть сила, интеллект и все прочее…
Коты слушали и не перебивали.
— …И все прочее достигло таких высот, то, словом, зачем вам мыши?
— Если можно, я отвечу, — сказал Рыжий, обращаясь к Полосатому.
— Валяй, — разрешил Полосатый. — Только, чур, по-простому, без загибов.
И Рыжий вполне доступными словами, ни разу ничего не загнув, поведал Юрию Васильевичу историю, которую, не будь Каченовский ревностным читателем фантастических рассказов, он принял бы за совершенную бессмыслицу. Нет, что ни говорите, только литература может подготовить каждого из нас к внезапному (хотя и давно ожидаемому) контакту с иной цивилизацией, и уж за это одно надо бы печатать побольше фантастики в разных журналах и сборниках. Вы тоже так думаете? Вот спасибо.
Рыжий доходчиво объяснил Юрию Васильевичу, что на его планете из-за особенностей ее орбиты, энерго-потоков и состава атмосферы все биологические циклы весьма и весьма замедленны. То, что на Земле длится час, там тянется — по земным меркам — целый год. Конечно, с легкой улыбкой отметил Рыжий, чем-чем, а биологическими циклами его соотечественники давно уже умеют управлять, но считают это абсолютно недопустимым. Более того — противоестественным. У них на планете есть закон, что каждый, независимо от его положения в обществе, возраста и заслуг, будучи уличенным в прямом воздействии на природу с необратимыми последствиями, подлежит насильственной транспортировке в самый дальний рукав Галактики на очень длительный срок.
