— Нет, что ты, — запротестовал я, уверенный, что она ни на секунду не поверила. — Ты понимаешь, это будет как игра в «ударь и беги», и ты нам здесь будешь очень нужна. Не беспокойся, тебе еще хватит работы, пока эти выборы не закончатся. Теперь, пожалуйста, помоги мне найти коробку с гримом. Мне нужна большая черная борода.
Она немного подумала, потом все же кивнула:
— Ладно. Но все-таки не ври мне. Если ты погоришь в этой операции, я убью тебя. — Вот вам пример пресловутой женской логики.
Тридцать минут спустя я поцеловал ее на прощание, немилосердно шурша бородой, и стараясь изо всех сил получить удовольствие. Должны были произойти грандиозные события. Первый раунд избирательной кампании вот-вот должен был начаться.
Мы вошли все вместе. Близнецы облачились в серые ливреи слуг и должны были прислуживать мне и его светлости маркизу. Мы же с маркизом были разодеты в пух и прах: шляпы с перьями, золотые жилеты, широкие мантии, высокие ботинки, короче, выглядели как настоящие вельможи. Это могло ослепить глаза чиновникам.
Коптер сиял, как начищенный самовар, и слава богу, на нем не было никаких гидравлических приводов. И как бы ни гордился де Торрес старинной технологией, он не слишком неохотно пользовался электроникой и слабыми маленькими моторами, когда заставляла нужда. Хотя, действительно, его реактивные двигатели были очень маломощными. Мы с шумом взлетели на высоту курса и взяли направление к побережью. Маркиз угрюмо смотрел вперед.
— Если мы приземлимся в гелипорту, то нам придется штурмовать городские стены на пути к Президио, где проводится регистрация.
— Что такое Президио, куда нам нужно попасть?
— Старинный форт, традиционное место нахождения правительства и королей Параизо-Акви. Увы, сейчас оккупированный узурпатором.
— Мы можем приземлиться там?
— Это запрещено. Но Запилот сажает там коптеры, прямо на площади Свободы.
— Слишком хорошо для него, и неплохо для нас. Худшее, что они могут нам предложить — это билет на посадку.
— Худшее — они нас расстреляют, — мрачно заметил де Торрес.
— Не унывайте! — я показал на маленький кейс. — Вдобавок ко всем документам, здесь есть нечто, что поможет нам. Несмотря на то, что близнецы безоружны.
— Разумеется, — сказал Боливар, похлопывая себя по бедру.
— Здесь так жарко, — сказал Джеймс, точно так же похлопывал себя. — Нам удастся поесть до или после операции?
— Сейчас, — я передал ему пакет с сэндвичами, предусмотрительно захваченными мной из кухни замка. — Мне хорошо известен твой аппетит. Не глотай, пожалуйте, вместе с оберткой.
— Да, — произнес де Торрес, погруженный в свои мысли. — Мы приземлимся на площади. Это будет неожиданностью для них.
— Но вообще мы не будем неожиданностью для них?
— Вне всякого сомнения. Они поймают нас радаром.
— А если мы приземлимся в гелипорту, то как доберемся до Президио?
— Я могу связаться по радио с автомобилем, и водитель пригонит его.
— Тогда сделайте это, прямо сейчас. Машина поедет Б гелипорт, а мы приземлимся на площади. Пилот высадит нас и скоренько отправится в гелипорт, где по идее он должен быть. Все силы сосредоточатся в гелипорту. Он может посадить коптер и отослать автомобиль к Президио, все получится прекрасно; мы как раз к тому времени выйдем.
Он с нетерпением схватил радио:
— Отличный план, Джим, я его приведу в исполнение сейчас же.
Теперь нам осталось только ждать. Я уютно развалился в кресле, не так, правда, чтобы демонстрировать свое полное безразличие к предстоящему делу, просто, чтобы поспать, потому что ночью я почти не спал. Я не нуждался в гадалках, я и так знал, что день предстоит хлопотный.
— Садимся через минуту. Пап, я думал, ты захочешь узнать.
— Ты, как всегда, молодец, Джеймс, — ответил я, с трудом разлепляя ресницы и судорожно зевая. Я сделал несколько упражнений, пока мы пролетали над белыми зданиями гелипорта. Прямо под нами находился древний город, пересекаемый современными дорогами. Все выглядело тихим и спокойным. Возможно, чересчур тихим.
— Полный вперед! — приказал де Торрес, и пилот рывком дернул дроссель. Мы взмыли вверх над стеной, пролетели над крышами и резко повернули вокруг старинной мрачной крепости. По всей видимости, мы были у цели. Редкие прохожие на площади Свободы в испуге бросились в разные стороны. Мы глухо стукнулись о землю, и мои мальчики сыпанули вниз один за другим. Они помогли нам сойти вниз, придерживая двери, и коптер резко взмыл вверх еще до того, как местные жители поняли, что мы прибыли. Потом с маркизом во главе нашей колонны мы быстро промаршировали по площади ко входу в Президио. И столкнулись с самой легкой проблемой в лице молодого прыщавого офицера, который заступил нам дорогу:
— Вы нарушили закон. Приземлиться на площади! Вы отдаете себе…
— Отдаю и хочу, чтоб ты убрался с дороги, ничтожество, — ответил де Торрес жутко холодным тоном, от которого трепетала не одна сотня поколений дворян. Офицер задохнулся, побледнел и как-то завалился набок. Мы бодро промаршировали мимо него. Поднялись по ступенькам к холлу. Чиновник, сидящий за столом, вскочил на ноги при нашем появлении.
— Где проводится регистрация кандидатов на президентские выборы? — приказным тоном поинтересовался де Торрес.
— Я не знаю, ваша светлость, — задохнулся человек.
— Тогда узнайте, — приказал де Торрес, снимая трубку телефона и протягивая чиновнику. У того не было выбора, и он подчинился. Под бдительным взором маркиза он даже умудрился получить верный ответ.
— На третьем этаже, ваша светлость. Лифт нахо…
— Есть ступеньки, — вмешался я, показывая направление. — Может произойти несчастный случай, например, отключат энергию.
— Может быть, — кивнул маркиз, и мы пошли пешком.
Мы проникли в нужный кабинет и уже заполняли регистрационные бланки, как прибыли наши противники. Я как раз расписывался, когда с громким треском распахнулась дверь, и толпа мерзавцев ввалилась внутрь. Они все были одеты в черную форму, носили черные кепки и черные очки. Жирные пальцы — на курках пистолетов. У меня и сомнений не возникло, что я, наконец, встретился с отвратительными ультимадос, — наемниками диктатора. Они расступились и мы увидели генерала, толстого, как жаба, казалось, его парадный мундир вот-вот расползется по швам, его живот накатывался на нас, как шар. Оплывшее сморщенное лицо было красным от злости, желтоватые пальцы скребли по пистолету. Это был главный противник.
— Прекратите это безобразие, — приказал он.
