Из толпы вынырнул Васян. Судя по виртуозности, с которой он нес сразу шесть больших кружек с пивом, не проливая ни капли, он не впервой занимался подобным. Водрузив сосуды на замызганный столик, он торжествующе повернулся к Михасю.
— Вот, — заявил он. — Пей. Наслаждайся, программист. Я за закусью смотаюсь.
Он намылился опять исчезнуть в толпе, но Михась крепко ухватил его за рукав.
— Васян, погоди! У меня денег почти нет!..
— Да забудь ты, я угощаю, — отмахнулся Васян, небрежно освобождаясь от его хватки, и вновь растворился среди людей.
Михась, неуверенно взглянув на Рыжего, взял в руки одну из кружек. На ощупь она казалась неприятно-засаленной. Но пиво пенилось, как ему и положено, и запах от него шел вполне правильный. Михась осторожно попробовал жидкость на вкус. Пиво. Не самое лучшее, но вполне настоящее пиво, какого он не пробовал уже года два, а то и больше. Он сделал глоток, потом еще один и прислушался к своим ощущениям. Симптомов острого отравления не наблюдалось. Внезапно осмелев, он припал к кружке и единым духом выхлебал сразу половину. Рыжий молча следил за ним сонными глазами.
Выпитое придало Михасю некоторую смелость, и он начал уже с интересом озираться, исследуя местность. Пивная представляла собой старый деревянный дом, когда-то, наверное, принадлежавший богатым хозяевам, а после отошедший народному государству. Большую часть перегородок между бывшими комнатами снесли, в результате чего получился довольно вместительный зал. Почему-то на стенах отсутствовала наглядная агитация, повествующая о вреде пития и пользе трезвого образа жизни, которая – после начала Борьбы За Трезвость – стала привычной для подобного рода заведений. В дальнем конце размещалась неказистая стойка с потрепанного вида барменом, который с удивительной ловкостью метал посетителям кружки с разноцветной жидкостью, наполняя их где-то за деревянным барьерчиком. Михась засмотрелся на него, изредка отпивая солоноватое пиво.
Снова вынырнувший из толпы Васян бухнул на столик тарелку с подозрительного вида сухарями и неказистой сушеной воблой и, проследив взгляд Михася, одобрительно кивнул:
— Силен, шельма! С ним глаз надо держать востро. Чуть что – треть кружки не дольет, да и то вдвое разбавит, а ты даже не заметишь. Силен, силен!
Васян восхищенно покрутил головой.
— Да и ты, я гляжу, времени зря не теряешь, — он с размаху шлепнул Михася по спине, от чего тот подавился пивом и закашлялся. — Не торопись, успеешь, надуешься еще по самые уши, никто не украдет.
Как бы в опровержение своих слов он схватил со стола непочатую кружку – пена уже осела, и стало заметно, что пива в ней налито едва на три четверти – и одним большим глотком осушил ее. Удовлетворенно крякнув, он захрустел сухариком.
— Эй, Рыжий, хорош в немого играть. Принес?
Рыжий молча пожал плечами, полез во внутренний карман и вытащил оттуда поллитровку, которая сразу же перекочевала в руки Васяна. Воровато оглянувшись по сторонам, тот скрутил бутылке головку и быстро плеснул оттуда во все оставшиеся кружки с пивом. Затем он сделал почти цирковой жест рукой, и бутылка незаметно исчезла под полой его пиджака. Васян толкнул одну кружку в сторону Михася, другую – в сторону Рыжего, сам подхватил третью.
— Чего вонючее пойло просто так хлебать, верно? — подмигнул он Михасю. — Вот с водярой куда интереснее, прямо за душу берет. Ну, будем!
— Да я ж не пью, — Михась попытался оказать слабую попытку сопротивления. — А тут водка…
— А кто пьет? — удивился Васян. — Я, что ли, пью? Тут на триста грамм пива стопарь водяры, разве ж оно питье? Рыжий, скажи ему!
Рыжий опять молча пожал плечами и сделал богатырский глоток из пододвинутой кружки. Михась растерянно посмотрел на него, потом на Васяна.
— Давай, давай, не тяни! — ухмыльнулся тот. — За встречу!
Михась осторожно попробовал смесь, в которую превратилось пиво. Вкус водки почти не чувствовался.
— Давай, давай, не трусь! — подбодрил Васян. — Мужик ты или нет?
Михась считал себя мужиком. Он решительно припал к источнику живительной влаги и мужественно одолел половину. Внезапно голова у него закружилась и стала легкой-легкой, как детский шарик. Васян подтолкнул ему тарелку с закуской, и Михась принялся жевать жесткую и безвкусную воблу. Мир вокруг окрасился в радужные тона, шум толпы слился в приятный успокаивающий гул, и даже отвратные запахи куда-то делись.
— Вот так и надо! — одобрил его Васян. — Я, как тебя увидел, сразу понял – ты мужик ничего, не то что другие шибко умные очкарики. Ты кем, говоришь, работаешь? Да ты пей, не стесняйся.
Польщенный Михась стал путано объяснять Васяну с Рыжим, который так и не проронил ни звука, что хотя по образованию он математик-программист, но работает системным контролером, по-простому – сисконом, в институте, следит, чтобы его гробы заводились как положено и не горели сверх меры, помогает тупым пользователям задания в машину запускать… заодно следит, чтобы они не слишком-то уродовали терминалы пролитым кофе… за лаборантками присматривает… электриков гоняет… сам директор ВЦ с ним за руку здоровается! Чувствуя молчаливый интерес собеседников, особенно Рыжего, он попытался рассказать анекдот про сына программиста и музыку в борделе, но запутался и пожаловался на начальство, которое ни хрена в машинах не понимает, а подчиненных давит. А машина у них классная, бэка ноль ноль тринадцать, восемьсот килогерц, пятьсот сорок кило памяти, тридцать портов под терминалы да два под внешние каналы, каждый на триста бод, да если бы он мог таким богатством свободно распоряжаться, а то пользаки совсем на голову сели…
Михась смутно помнил, что происходило в продолжение следующих двух часов. У него отложились в памяти надвигающаяся усатая харя и Васян, который с остервенелым лицом с размаху бьет в харю кастетом, так что она сразу заливается кровью. Затем он помнил, как на улице, опираясь одновременно на Васяна и на бревенчатую стенку бара, блюет в сточную канаву, а земля волнами ходит у него под ногами. Последним запечатлелось в памяти испуганное лицо жены.
А потом до самого утра – благословенная бесчувственная темнота.
* * *
— Робин, не вести запись и трансляцию в реальном времени.
— Отказано, Ведущая. Материалы заседаний Совета должны всегда находиться в открытом доступе. Я обязан…
— У нас не заседание Совета, а частная встреча. Сохрани запись для моего личного дневника, но в открытый доступ не помещай.
— Принято. Веду запись в приватный дневник.
— Суоко, в чем дело? — поднимает руку Менован. — Что у тебя за фокусы? Сначала ты объявляешь экстренное заседание, а потом заявляешь, что тут дружеские посиделки? Ты меня из кокона выдернула, у меня кукла в автономном режиме осталась на неформальной тусовке. Того и гляди легенду запорю.
