По-нашему – отстойник.
– Всем вам, вне зависимости от социального статуса и происхождения, были даны равные стартовые возможности, не зависящие от доходов так называемой семьи, и это явилось величайшим достижением нашего общества, – продолжил распинаться директор как заведенный. – С самого рождения вы получали должное медицинское обслуживание и образование, но сейчас настало время перейти на следующую ступень социализации! В четырнадцать лет проходит распределение по кластерам, в которых вы будете пребывать вплоть до совершеннолетия. И не волнуйтесь – назначение не станет случайным; специалистами разработан сложный и всеобъемлющий алгоритм анализа вашего характера, наклонностей и результатов обучения. Никто не выбирает родителей и семью, но подбор кластера происходит на строго научной основе, и это гарантировано позволит вам полностью раскрыть свой потенциал!
«Бла-бла-бла…» – усмехнулся я, едва удержавшись, чтобы не произнести это вслух.
Месяц назад мне исполнилось пятнадцать, но кластер подбирают до сих пор.
Компьютер завис, что ли? Плевать, так даже лучше…
Тут все повалили на выход, я выключил читалку и отправился в столовую.
На обед давали непонятное пюре, соевую котлету и витаминный коктейль.
Питательно и безвкусно. После такой кухни в любом кластере размороженные полуфабрикаты только так уплетать станешь.
Уже на выходе я наткнулся на парочку арийцев, и один из них немедленно расплылся в гаденькой улыбочке:
– Какие люди! Роман-четырнадцать-ноль-восемь! До сих пор с нами? Никто не хочет русака в кластер брать?
Я молча прошел мимо.
– А Роман разве не семитское имя? – крикнул в спину второй бритоголовый.
Оборачиваться не стал, просто выставил средний палец и зашагал дальше.
Что имя? Имя у меня уже третье. А после распределения в кластер попечители опять новое дадут. Вот стану совершеннолетним и верну настоящее. Я ведь помню свое настоящее имя. Что бы мозгоправы про самовнушение ни твердили – помню.
Но тут сзади послышалось:
– Генетический мусор!
Я обреченно вздохнул, развернулся и подступил к арийцу, возвышавшемуся надо мной едва ли не на голову.
– Господь наш в безграничной мудрости своей сделал людей разными. Большими и маленькими, высокими и низкими, черными и белыми. Жаль только, не всем мозгов в полной мере отвесил…
– Чего?.. – подался ко мне бритоголовый.
Я подпрыгнул и со всего маху шибанул ему лбом по носу.
Из лазарета выписали уже после отбоя.
Когда зашел в нашу комнату, Андрей спешно выключил ручной фонарик и быстро спрятал что-то под одеяло.
– Фу, Иван! Напугал… – с облегчением перевел он дух, разглядев меня, и достал книгу. Настоящую – бумажную, не адаптированную для нашего возраста. – Я тут читаю…
– Увидит воспитатель, больше читать не будешь.
– Да ладно, успел спрятать, – обиделся Андрей.
– Как в прошлый раз, да? – усмехнулся Степан и спросил: – Вань, ты как?
Я уселся на кровать и осторожно прикоснулся к синяку, заклеенному лечебным нанопластырем.
– В изолятор не закрыли и ладно.
– На футболе арийцев прессанем?
– После, мне вместо физкультуры дополнительно психолога назначили, – сообщил я, забрался под одеяло и скомандовал: – Андрей, вырубай свет.
Тот без пререканий включил фонарик, сунул книжку под подушку и задумчиво произнес:
– Слушай, Иван, как такое может быть? Здесь пишут, что Сталин был кровавым тираном и проспал начало войны, а в прошлой он был гениальным полководцем. Ничего понять не могу! Просто мозги пухнут!
– Сталин? – встрепенулся Степан. – Это который в опломбированной фуре с золотом арийцев прикатил?
– Не, – качнул я головой, – тот другой.
– А со Сталиным что? – продолжил допытываться Андрей. – Кому верить?
– Своя голова на плечах должна быть. Прочитай одну книгу, прочитай другую, дальше сам решай.
– Отличный совет, – фыркнул парень.
– Другого нет.
Читать бумажные издания с непривычки и в самом деле непросто. Тексты в читалках давно адаптированы, там все просто: это белое, это черное. И так везде. Какую книгу ни открой, именно это черное, а именно это белое. Без вариантов.
Это про бумагу говорят, будто напечатанное станком не вырубить топором, а электронные тексты на сервере поправить легче легкого. Правда, старик Оруэлл здорово дал маху, замутив в антиутопии «2042» тему с сожжением книг. Мы ведь в свободном мире живем, у нас так нельзя. Каждый сам решает, что лучше для него; и разве можно упрекнуть кого-то в том, что общество предпочло удобство и универсальность электронной книги бумажному изданию?
Дешевизна, доступность, безграничный выбор и, ко всему прочему, – пропала нужда вырубать деревья. Сплошные преимущества, только вот книги в сети уже совсем не те, что были раньше. Адаптированные тексты, ага.
– Расскажи про Библиотеку, – попросил вдруг Андрей.
– Не надоело еще?
– Не-а.
Библиотека была легендой. Слухи о ней ходили во всех интернатах, где мне доводилось побывать, и каждый нормальный пацан мечтал отыскать это хранилище записей об изъятых из семей детях.
– Когда ребенка забирают в систему, – начал я рассказ, – у него и родителей берется генетический материал и присваивается уникальный номер. В сеть эти данные точно не заносятся – сколько раз правительственные базы данных ломали, но ничего так и не нашли.
– А кто ломал? – полюбопытствовал Андрей.
– Да кто только не ломал! – усмехнулся Степан. – У них в защите дыра на дыре. Последний раз, говорят, протокол запуска баллистических ракет чуть не хакнули.
– Скажешь тоже….
– Да, блин, арийцы об этом неделю трындели!
– Ну если арийцы…
– Пошел ты!
– Хорош! – оборвал я спорщиков. – Вы слушать будете, нет?
– Будем, будем!
– В общем, базы данных в сети нет. Получается, документы не оцифровываются и хранятся в бумажном виде.
– А зачем? – перебил меня Андрей, явно держа в голове некий каверзный вопрос. И точно: – Вроде, при зачислении в кластер всех по новой на генетическую совместимость проверяют? – спросил он.
– Кластер – это кластер, – важно объявил тогда Степан, – а если донор понадобится? Наименьшее отторжение тканей у близких родственников, вот заболеет кто – и где искать? Искусственные органы, знаешь, сколько стоят? Они медицинской страховкой не покрываются.
– И что с того? – скривился Андрей. – Если ты нищеброд и у тебя детей в систему забрали, никто тебе донора искать не станет.
– У всех забирают, – возразил я. – Не только у нищебродов.
– Можно откупиться, – уперся тот. – А за Уралом, говорят, вообще интернаты частные, оттуда детей на выходные домой отпускают.
