Мой долг патриота — прочитать «Саранчу», — подумал он, — как бы это глупо ни звучало».
— Роберт вы совсем не едите. Невкусно? — участливо спросила Бетти.
Он торопливо ткнул вилкой в салатницу.
— Нет, что вы. Я уже лет сто ничего вкуснее не пробовал.
— Спасибо. — Она явно была польщена. — Я очень старалась, чтобы все было по-настоящему... продукты покупала на Миши-стрит, на крошечных американских рынках.
«Ты превосходно готовишь национальные блюда, — мысленно обратился к ней Роберт Чилдэн. — Вот уже правду говорят: подражать вы мастера. Яблочный пирог, кока-кола, прогулка после кино, Глен Миллер... При желании вы могли бы соорудить искусственную Америку из жести и рисовой бумаги... На кухне — мамуля из рисовой бумаги, на диване с газетой в руках — папуля из рисовой бумаги. В ногах у него — бэби из рисовой бумаги. И все остальное...»
Пол не сводил с него глаз. Спохватившись, Роберт Чилдэн решил думать о чем-нибудь другом. Он положил себе на тарелку еды. «А вдруг Пол умеет читать мысли? — мелькнуло у него в голове — Да ну, чепуха. А по лицу ему ни о чем не догадаться. Я все время храню бесстрастный вид». Но в этом он вовсе не был уверен.
— Роберт, — обратился к нему Пол, — поскольку вы родились и выросли в США и с детства говорите на английском, не могли бы вы разъяснить мне отдельные места из одной американской повести? Она написана в тридцатые года.
Чилдэн ответил легким поклоном.
— Это очень редкая книга, но мне посчастливилось ее приобрести. Она называется «Подруга скорбящих». Автор — Натанаэл Уэст. Я с удовольствием ее прочитал, но понял не все.
Неожидано для себя Роберт Чилдэн признался:
— Боюсь... я не читал этой книги. — «И слыхом о ней не слыхивал», — мысленно добавил он.
На лице Пола мелькнуло разочарование.
— Какая жалость! Это небольшая повесть о человеке, читающем письма, которые приходили в газету. Он мучительно переживает все, что ни прочтет, и в конце концов сходит с ума, возомнив себя Христом. Не припоминаете? Может быть, все-таки читали?
— Увы.
— У автора очень оригинальный взгляд на мученичество, — сказал Пол. — На проблему, которую легко решает любая религия. Христианская, например, утверждает, что с мученика снимается бремя грехов. А Уэст, видимо, имеет на этот счет другое мнение. Его герою природой предопределено мученичество, поскольку он — еврей.
— Проиграй Германия и Япония войну, евреи из Москвы и с Уолл-стрит правили бы миром.
Казалось, молодые японцы съежились. Точь-в-точь цветы, тронутые морозом, — увяли, поникли, поблекли. В комнате как будто потянуло сквозняком. Чилдэн остро почувствовал одиночество. «Чего они недопоняли? Ох, уж эта неспособность понять чужую культуру, образ мыслей западного человека! Чуть что им наперекор — сразу дуться. Подумаешь, трагедия! И все-таки, надо что-то делать. Во что бы то ни стало вернуть ясность, которая была между ними. — Роберту Чилдэну в жизни не бывало так плохо, как сейчас, когда он расставался со своей нелепой мечтой. — С каким нетерпением я ждал этой встречи, вспомнил он. — Как мальчишка! Словно в тумане поднимался по лестнице. Но нельзя закрывать глаза на действительность. Человек должен взрослеть. А сегодняшний вечер — хорошее отрезвляющее средство. Эти люди — на самом деле не люди. Во что бы они ни рядились, они напоминают цирковых мартышек. Они способны и все схватывают на лету, но и только.
Зачем я стелюсь перед ними? Только потому, что они — победители?
Сегодня я обнаружил большой изъян в своем характере. Но ничего не поделаешь. Оказывается, у меня трогательная способность... ну, скажем, выбирать меньшее из двух зол и все равно оставаться в дураках.
За чем мне необходимо следить, так это за языком. Неровен час, наговорю лишнего, а они, как ни крути, победители. Чего это я так разнервничался? Они всего-навсего попросили, чтобы я разъяснил им смысл старой американской книги. Надеялись от меня, белого человека, получить ответ. А я? Разве попытался им помочь? Нет, это бесполезно, я не читал этой книги. Иначе, конечно, я бы все им объяснил».
— Может, когда-нибудь я прочитаю эту «Подругу скорбящих», — обратился он к Полу, — и мы ее обсудим.
Пол кивнул.
— К сожалению, сейчас у меня много работы, — продолжал Роберт Чилдэн. — Возможно, позднее... Уверен, это не займет много времени.
— Нет, — пробормотал Пол. — Повесть совсем короткая. — И он, и Бетти выглядели опечаленными. «Неужели они тоже почувствовали непреодолимую пропасть между нами? — подумал Чилдэн. — Хотелось бы. Они этого заслуживают. Стыд — именно то, что поможет им понять смысл книги».
И в эту минуту к нему пришел аппетит.
В тот вечер между ними больше не возникало трений. В десять вечера, выходя из квартиры Казоура, Роберт Чилдэн пребывал в приподнятом настроении и чувствовал себя уверенно. Он бодро спустился по лестнице, ничуть не боясь попасть на глаза какому-нибудь японцу, возвращающемуся домой из общественной бани. Выйдя на темную лестницу, он остановил велотакси.
«Меня всегда интересовало, как ведут себя в быту клиенты. И ничего предосудительного в этом нет, наоборот, полезно для дела. Тесное общение с людьми, стоящими выше тебя по социальному положению, благотворно действует на психику. И робость перед ними проходит».
Погруженный в такие мысли, он подъехал к своему дому и выбрался из такси. Расплатившись с китайцем, Роберт Чилдэн поднялся по знакомым ступенькам.
В его гостиной сидел белый. Он удобно устроился на диване и читал газету. Увидев Чилдэна, он неохотно поднялся, сунул руку во внутренний карман пальто и достал удостоверение.
— Кемпетай.
Перед Чилдэном стоял «пинки» — сотрудник государственной тайной полиции, организованной в Сакраменто японскими властями.
Чилдэн не на шутку испугался.
— Вы Роберт Чилдэн?
— Да, сэр. — У него ёкнуло сердце.
— Недавно вас посетил один человек. — Полицейский сверился со своими записями. — Белый, назвавшийся доверенным лицом офицера Императорского ВМФ. Нами установлено, что он не тот, за кого себя выдает. Ни названного им офицера, ни корабля не существует.
— Это верно, — подтвердил Чилдэн.
— К нам поступило заявление о попытке шантажа, имевшей место в районе Залива, — продолжал полицейский. — Очевидно, в ней участвовал ваш знакомый. Вы можете сообщить его приметы?
— Невысокий, довольно смуглый... — начал Чилдэн.
— Еврей?
— Да! Теперь я понял! Как я сразу не догадался...
— Взгляните. — Сотрудник кемпетай протянул фотографию.
— Он самый, — подтвердил Чилдэн. Сходство было полное. При мысли о могуществе кемпетай, в считанные дни вышедшей на след изображенного на фотографии человека, у него мороз прошел по коже. — А как вы его разыскали? Я на него не заявлял, только позвонил Рэю Калвину, своему поставщику, и сказал...
