Лоуренс еще раз постучал по крыше. Так и есть, звук глухой, смягченный пылевой прослойкой. А вот это уже неожиданно: снизу в ответ раздался частый тревожный стук!
Не успели товарищи сверху сообщить главному, что случилось на «Селене», как он уже сам понял: Море Жажды предприняло последнюю попытку удержать свою добычу.
Три обстоятельства привели к тому, что именно Карл Юхансон заметил беду: он был инженер-атомник, обладал хорошим обонянием и сидел в кормовой части пылехода. Несколько секунд Юхансон принюхивался, потом сказал сидевшему у прохода соседу «извините», встал и не спеша прошел в туалетную. Он не хотел напрасно настораживать людей, да еще теперь, когда спасение совсем близко. Но за свою многолетнюю работу инженером Карл Юхансон слишком часто убеждался, чем грозит запах горящей изоляции.
Он задержался в туалетной ровно двенадцать секунд, вышел из нее и быстро (в меру быстро, чтобы никого не испугать) прошагал к Пату Харрису, который разговаривал с коммодором.
— Капитан, — тихо, но решительно перебил он их. — На борту пожар. Проверьте в туалетной. Я больше никому не говорил.
Пат тотчас сорвался с места. Ханстен побежал за ним. В космосе, как и на море, не разглагольствуют, услышав слово «пожар». Тем более, что Юхансон был не такой человек, чтобы поднимать ложную тревогу. Он, как и Пат Харрис, работал в техническом отделе Лунной администрации; недаром коммодор включил его в «карательный отряд».
Туалетная ничем не отличалась от таких же кабин в любом небольшом сухопутном, морском, воздушном или космическом экипаже; можно было, не сходя с места, коснуться рукой любой стены. Кроме задней, на которой висел умывальник, фиберглас вздулся пузырями от жара, они колыхались и лопались…
— Через минуту огонь будет здесь! — крикнул коммодор. — Но откуда пожар?
Пата уже не было. Он вернулся почти сразу, неся под мышками оба огнетушителя.
— Коммодор, — сказал Пат Харрис, — прошу вас, доложите на плот. Скажите, что нам осталось всего несколько минут. Я буду здесь, встречу огонь.
Ханстен подчинился. Пат услышал, как он докладывает Лоуренсу, и тотчас в кабине поднялся переполох. Дверь в туалетную открылась, вошел доктор Мекензи.
— Я могу вам помочь? — спросил ученый.
— Боюсь, что нет, — ответил Пат, держа наготове огнетушитель.
Странное чувство — будто все это происходит не в жизни, будто он на грани сна и яви. Страха не было, после всего пережитого он не мог больше волноваться, делал все как-то безучастно.
— Откуда огонь? — повторил Мекензи вопрос коммодора. И добавил: — Что за этой переборкой?
— Наш главный источник энергии. Двадцать мощных элементов.
— Какой запас?
— Когда мы вышли, было пять тысяч киловатт-часов. Осталась, наверное, половина.
— Все ясно. Где-то короткое замыкание. Должно быть, элементы горят с тех самых пор, как повредило кабель.
Похоже на правду — хотя бы потому, что на борту «Селены» не было других источников энергии. Правда, огнеупорные материалы, из которых был сделан пылеход, от обычного огня не воспламеняются, но если весь запас энергии, рассчитанный на многочасовое движение с предельной скоростью, обратится в тепло, беды не миновать…
Но ведь это невозможно! На то и автоматические выключатели, чтобы срабатывать при такой перегрузке. Может быть, они вышли из строя? Мекензи выскочил в камеру перепада и убедился, что выключатели сработали.
— Все цепи выключены, — доложил он Пату. — Тока нет. Ничего не понимаю.
Несмотря на бедственное положение, Пат не удержался от улыбки. Этот Мекензи ученый до мозга костей, даже погибая, он будет допытываться, что и как. Поджариваясь на вертеле (а им угрожало нечто в этом роде), спросит палачей, что за дрова…
Складная дверь отворилась, вошел Ханстен.
— Лоуренс обещает за десять минут прорезать люк, — сказал он. — Переборка выдержит?
— Кто ее знает, — ответил Пат. — Она может продержаться час, а может рухнуть через несколько секунд. Все зависит от того, как быстро распространяется пламя.
— Разве нет автоматических огнетушителей?
— Они там не нужны, обычно за переборкой вакуум, лучшего огнетушителя не придумаешь.
— Ну, конечно! — воскликнул Мекензи. — Неужели не понимаете? Отсек затопило. Когда просверлили крышу, пыль просочилась внутрь и замкнула все цепи.
Мекензи прав. Все секции, которые сообщаются с наружной средой, сейчас забиты лунной пылью. Она ворвалась через отверстия в крыше, наполнила промежуток между стенками, постепенно скопилась вокруг силовой установки. В лунной пыли достаточно метеорного железа, она хороший проводник — и началась пиротехника: искры, вольтовы дуги, тысячи электрических костров.
— Если облить стенку водой, — сказал коммодор, — это поможет? Или фиберглас лопнет?
— Давайте попробуем, — отозвался Мекензи. — Только осторожно, чуть-чуть.
Он наполнил из крана пластмассовый стакан — вода уже нагрелась — и вопросительно поглядел на товарищей. Никто не возражал, и физик плеснул несколько капель на вздувшуюся плиту.
Раздался такой треск, что Мекензи тотчас прекратил свой опыт. Слишком опасно… Будь переборка металлическая, такой способ годился бы, но эта пластмасса плохо проводит тепло, она не выдержит термических напряжений.
— Мы тут ничего не можем сделать, — заключил коммодор. — И огнетушители не спасут. Лучше выйти и запереть отсек. Дверь послужит переборкой, даст нам небольшую отсрочку.
Пат колебался. В кабине было невыносимо жарко, но отступать казалось ему трусостью. Хотя вообще-то доводы Ханстена убедительны: если остаться здесь, пожалуй, задохнешься в дыму, едва огонь прогрызет фиберглас.
— Ладно, пошли, — согласился он. — И соорудим какую-нибудь баррикаду снаружи.
Успеют ли?… Пат Харрис отчетливо слышал, как зловеще трещит стенка, которая сдерживала напор всепожирающего пламени.
Весть о том, что на «Селене» пожар, никак не отразилась на действиях Лоуренса. Торопиться нельзя: в эти решающие для всей операции минуты любая ошибка может оказаться роковой. Он мог только работать, работать и надеяться, что опередит пламя.
Сверху в колодец спустили приспособление, напоминающее шприц для смазки или для росписи тортов. Правда, заряжен он был не кремом и не тавотом, а быстро твердеющей органо-силиконовой смесью, которую накачали в него под большим давлением.
Первая задача — впрыснуть смесь в пространство между стенками корпуса, да так, чтобы при этом в колодец не просочилась пыль. Клепальным пистолетом Лоуренс вбил в обшивку «Селены» семь полых болтов: один в центр расчищенного круга, остальные равномерно по краям. Затем он соединил шприц с центральным болтом и нажал спуск. Легкое шипение — смесь устремилась через полый болт, своим напором открыв клапан в его нижней части. Лоуренс быстро переносил шприц от болта к болту, посылая в каждый определенное количество смеси. Вот так, теперь она пропитала всю пыль между стенками, и получился как бы шершавый блин около метра в поперечнике. Нет, — не блин, конечно, а суфле, ведь вырвавшись из шприца, жидкость образует пену.
